внутрь. Швейцар провел их по номеру, показал спальню с окнами, выходящими на залив, ванную, где пахло цветами, вторую спальню и элегантную столовую, меблированную на восемь персон.
Вернувшись в гостиную, Тони обратился к швейцару:
— Сегодня вечером вы нам больше не понадобитесь.
Тот кивнул и удалился. Тони открыл стеклянную дверь и вышел на балкон.
— Тут все такое большое, — сказала Рена. Она вышла вслед за Тони и с наслаждением вдыхала свежий воздух. Солнце медленно клонилось к горизонту. — На одном этом балконе поместились бы два моих магазина подарков. — И, повернувшись к Тони, она спросила: — Зачем ты это сделал?
— Ты этого достойна, Рена, — ответил Тони и, прежде чем она успела возразить, взял ее за плечи и повернул к океану. — Смотри, вон Алькатрас.
Рена перевела взгляд на остров, когда-то бывший знаменитой тюрьмой.
— Вид потрясающий. Вообще, тут все потрясающе! — воскликнула она.
Тони осторожно погладил ее плечи. Вместе с чистым воздухом он вдохнул тонкий аромат ее духов.
Он сделал еще один глубокий вдох и почувствовал, как она напряглась. Он отступил, давая ей пространство и время адаптироваться к ситуации, и пододвинул ей белый садовый стул.
— Сядь и наслаждайся свежим воздухом.
Она села, и Тони внимательно посмотрел ей в лицо:
— Я не такой уж страшный хищник, Рена. Я понимаю, как тебе трудно.
— Трудно — не то слово. Я никогда не думала, что придет этот день.
Ее взгляд застыл, тело устало обмякло.
— Какой день?
— Когда я стану твоей женой.
— На мне нет вины. Я стараюсь отдать долг тебе и Дэвиду. Я собираюсь сохранить твое дело, позаботиться о тебе и вырастить… нашего ребенка.
Рена вздрогнула, в глазах появилась тоска.
— Ты хочешь успокоить свою совесть и выполнить свои обязательства.
Тони покачал головой:
— Тебе не хочется думать обо мне хорошо, правда?
— Извини, Тони. Я не преданная жена, какой, ты думал, я стану. Я не могу… Все это так нечестно.
— Я тоже хотел бы, чтобы Дэвид был жив. Черт возьми, он был моим лучшим другом.
Тони встал и стал ходить взад-вперед по балкону. Он ничего такого не планировал. Просто старался найти хоть ложку меда в бочке дегтя. Он был терпелив с Реной, хотя она все еще винила его в гибели Дэвида, старался угодить ей, быть хорошим мальчиком. Но она ничего этого не замечала. Ну что ж. Он снимет лайковые перчатки.
— Ты очень устала. Почему бы тебе не принять ванну и не лечь в постель?
Рена гордо вскинула голову:
— Я не буду спать с тобой сегодня, Тони.
— Не так. — Он наставил на нее указательный палец. — Я не буду спать с тобой сегодня, но я — твой муж, хочешь ты этого или нет.
— И что это означает? — спросила она. В ее голосе слышался неподдельный страх.
— Это означает, что я больше не буду стоять перед тобой на задних лапках, Рена.
Он оставил ее на террасе, подошел к бару и налил себе немного шотландского виски. Ему была ненавистна мысль, что Рена на сей раз права. Да, он женился на ней во исполнение данного обязательства, из чувства долга. Но он не ожидал, что ее неприязнь так сильно заденет его.
Черт подери! Ему никогда не приходилось упрашивать женщин лечь с ним в постель. И он не собирался начинать эту практику теперь.
Рена раньше не бывала в таких роскошных отелях, как этот, и решила воспользоваться всеми его благами. Ванна, как и говорил Тони, была готова. Ее тело потянулось к теплу и покою. Она разделась, осторожно попробовала воду пальцем ноги. То что надо. Она опустилась в теплую, ароматную, с мыльной пеной воду и расслабилась. Впервые за этот день.
Она закрыла глаза, прогнала прочь все грустные мысли и стала думать о своем ребенке. Мальчик это или девочка? Хорошо бы, он унаследовал доброту и ум Дэвида и, может быть, ее голубые глаза. Но главное, пусть он будет счастлив.
Она улыбнулась, представляя себе золотоволосого мальчика или черноволосую девочку. А может быть, это будет мальчик с ее волосами или девочка с волосами Дэвида. Все равно Рена будет любить свое дитя больше всего на свете.
Дверь в ванную отворилась, и вошел Тони. Рена охнула и погрузилась глубже в мыльную пену:
— Что ты тут делаешь?
Тони снял рубашку и бросил на пол. Его взгляд скользил по долине между двумя возвышенностями груди Рены.
— Собираюсь принять душ.
— Прямо здесь?
— Это же ванная комната, правда?
Глаза Рены сузились.
— Сколько ты выпил, Тони?
Он зло улыбнулся и покачал головой:
— Недостаточно, девочка, недостаточно.
Он сбросил туфли и взялся за ремень. Рена закрыла глаза.
Она слышала, как он открыл стеклянную дверь в душевую и зашел внутрь. Душ ожил, пар нагрел комнату.
Рена медленно открыла глаза. Тони стоял под струями воды. Она смотрела на него, не в силах отвернуться. Чувства, которые владели ей, когда Тони Карлино был для нее всем на свете, и которые она старалась запереть, похоронить, ожили и вырвались из темницы. Сложением он походил на греческого бога. Он был таким живым, подвижным, притягательным. И она наблюдала, как он моет голову, как вода стекает по его широким плечам, по спине. Клубы пара скрывали нижнюю часть его тела. И вдруг он повернул голову и увидел, что она на него смотрит. Его брови приподнялись, уголки губ чуть-чуть дрогнули.
Рена отвернулась, боясь, что он прочтет на ее лице истинные чувства. Он, как никто другой, знал, что есть чувства, которые нельзя уничтожить. Они скрываются под обидой и болью и выжидают благоприятного момента, чтобы вырваться на свободу.
Когда стих звук журчащей воды, Рена напряглась. Она не знала, чего теперь ждать от Тони. Он сказал, что больше не будет стоять перед ней на задних лапках, и это наводит на определенные мысли. Дверь душевой открылась, и Тони вышел обнаженный. Рена не позволила ему себя смутить. Она не смотрела на него в упор, но и не отворачивалась. Просто остановила взгляд на какой-то точке за его головой.
Тони вытерся, обернул полотенце вокруг бедер и посмотрел на нее:
— Лучше вылезай из ванны. Замерзнешь.
Его взгляд остановился на ее груди, больше не скрытой мыльной пеной. Она прикрыла ее рукой:
— Я выйду, как только ты уйдешь.
Тони вытер лицо:
— Пожалуй, я побреюсь завтра. Так что можешь выходить. — Он протянул ей пушистое полотенце. — Я буду спать во второй спальне. Тебе надо отдохнуть, Рена.
Он наклонился, поцеловал ее в щеку и как-то странно на нее посмотрел.
— Что такое? — спросила она с любопытством.
— Когда мы были вместе, ни ты, ни я не думали, что наша брачная ночь будет такой.
Она вздохнула:
