Рена вздохнула. Она всю жизнь поступала именно так: жертвовала своими интересами ради Пурпурных Полей. Она уже забыла, каково это — получить что-нибудь для себя и не чувствовать вины.
Проголодавшись, они зашли в ресторан и съели пирог с рыбой, потом в кафе, где объедались мороженым, пока Рене не стало казаться, что ее живот вот-вот лопнет.
— Я полна. Больше в меня не поместится.
— Я тоже. Мне кажется, ты никогда не перестанешь любить клубничное мороженое и взбитые сливки. Помнишь, как мы устроили бой?
Рена помнила. Однажды, когда у Тони дома никого не было, они достали из. холодильника взбитые сливки и стали брызгать ими друг в друга. В результате она вся покрылась сладкой пеной. Сливки попали даже ей в волосы. И Тони слизывал их нежными поцелуями.
— С тех пор я вспоминаю тебя каждый раз, когда ем взбитые сливки, — закончил Тони, пристально глядя на нее.
Она покраснела:
— Это было так давно.
— Но вспоминать приятно.
— Я больше не вспоминаю прошлое, — сказала Рена.
Тони буквально впился в нее взглядом:
— А может быть, стоило бы. У нас было много хорошего.
— Ключевое слово тут — было, — заметила Рена, не желая сдаваться.
Он наклонился и поцеловал ее губы.
— Пошли, — произнес он резко и опять взял ее за руку.
Они вернулись в отель на троллейбусе, и Тони расплатился по счетам. Рена еще раз огляделась вокруг. Она чувствовала себя странно сентиментальной, но решила, что во всем виноваты предательские гормоны.
Рена думала, что они поедут прямо в Напу, но Тони привез ее к четырехэтажному супермаркету.
— Что мы будем тут делать? — спросила она.
Тони улыбнулся:
— Покупать детские вещи.
— Детские веши?
— Я обещал тебе много удовольствий. Разве покупка детской мебели и одежды — не удовольствие для будущей мамы?
— Правда?
Это было заманчивое предложение. Рена могла назвать дюжину вещей, которые будут нужны ей, когда ребенок появится, и, если честно, не представляла себе, где взять на них деньги.
— Я ничего не понимаю в нуждах младенцев, — сказал Тони, выходя из машины и открывая ей дверцу.
— Я тоже новичок в этом деле.
Она взяла протянутую руку Тони и вдруг похолодела. Как она будет сейчас смотреть на коляски, ванночки и памперсы, если ее мечтой было выбирать все это вместе с Дэвидом? Они всегда хотели детей, но ждали подходящего времени.
Рена пришла в ужас при мысли, что Дэвид никогда не увидит своего ребенка, никогда не будет менять ему подгузники, целовать его личико, смотреть, как он делает первые шаги. Он никогда не поведет малыша (или малышку) в театр или на стадион, не будет наблюдать, как маленькое существо превращается в красивого подростка, впервые влюбляется… А ведь Дэвид, добрый, преданный, верный, был бы прекрасным отцом.
Рена задрожала. Нет, она не сможет это сделать. Она посмотрела на Тони и с мольбой в голосе проговорила:
— Извини. Я еще не готова…
Тони глубоко вздохнул, закрыл на секунду глаза, неподдельная боль отразилась на его лице.
— Ничего. Как-нибудь в другой раз. Когда ты будешь готова.
Рена с облегчением вздохнула:
— Не думай, что я не ценю…
— Я все понимаю, Рена. Я не отец твоего ребенка. И хватит об этом.
Тони сел в машину и завел мотор. Рена закусила губу, чтобы не расплакаться. Они ехали в Напу в полном молчании. Иногда она кидала осторожный взгляд на Тони, но его лицо не выражало никаких чувств, оно словно застыло.
Разумом она понимала, что Дэвида больше нет. Он остался в прошлом, а этот сердитый мужчина за рулем — ее будущее.
В этом была скрыта ирония судьбы. Как часто она мечтала стать женой Тони Карлино, но сейчас осознала: стоит опасаться своих желаний.
Глава 6
Тони раздирали сомнения по дороге в Напу. Он прекрасно понимал, что Рена все еще оплакивает Дэвида, но теперь она — его жена. Он взял на себя ответственность за нее, и если хочет действительно выполнить данное Дэвиду обещание, он не может навязывать ей свое понимание того, какими должны быть их отношения. Тони не остановился у Пурпурных Полей, а поехал дальше, направляясь к своему дому.
— Куда мы едем? — спросила Рена.
— Ко мне.
Рена подозрительно посмотрела на него:
— Зачем?
— Хочу собрать и отвезти в Пурпурные Поля кое-какие свои вещи.
Рена не сразу поняла, что он имеет в виду.
— Это должен был быть тайный брак. Мы не можем жить вместе, Тони.
Тони был готов к такому заявлению. Он подвел машину к обочине и остановил. Плечи Рены тут же напряглись. Она села прямее и, пока он молчал, смотрела ему в лицо глазами, полными ярости.
— Рена, мы не объявляем о нашем браке во всеуслышание, но я не смогу работать с тобой над спасением Пурпурных Полей и…
— И следить за мной, — закончила она за него, скривив губы.
Она испытывала его терпение, но он держался твердо. Он принял решение, как ему казалось, лучшее для обоих.
— Мы будем осторожны. В Пурпурных Полях мало людей.
— Спасибо, что напомнил.
— Рена, послушай. Я просто хочу сказать, что у тебя не так много работников, которые могли бы разносить сплетни. Твой магазин далеко от шоссе. Ты живешь в достаточно глухом месте.
Рена не смотрела на него, когда ответила хриплым голосом:
— Я не думала, что мы будем жить вместе.
Тони ласково повернул ее лицо к себе. Она подняла на него свои удивительные глаза.
— Ты моя жена. Я твой муж. Мы супруги. Некоторое время мы будем держать это в тайне, но учти: я собираюсь жить с тобой как муж с женой. А теперь, если ты заедешь со мной в дом Карлино, я смогу…
— Нет! — Она покачала головой. — Нет, Тони. Я должна быть в Пурпурных Полях.
Тони понял, в чем дело. Она не хочет вступать в дом его отца, которого все еще ненавидит. Санто Карлино старался разорить всех виноделов в округе, и отец Рены не был исключением. Когда Тони уехал, Санто перестал обращать внимание на его просьбы не трогать Пурпурные Поля. Семья Феарфилд пострадала, но так до конца и не сдалась безжалостному отцу Тони.
Похоже, его жена ненавидит все, что касается семьи Карлино.
— Значит, решено. Я перееду к тебе, — заключил он.
