– Сначала она позвонила на «ТВ-3». А они связались с нами и хотят знать, собираемся ли мы произвести арест на основании полученной информации.
– Тебе следовало сразу прийти сюда и обо всем доложить, – сказала шеф, – Мы здесь сидим и бьемся головой о стену.
Грив протянул ей листок.
– Посмотрите, у этой женщины нет никаких доказательств.
– Продолжай, я внимательно слушаю, – велела Рукс.
– Она помнит, как маньяк возвращался после каждого убийства, смывал кровь с ножа и одежды, а потом насиловал ее. Воспоминания оставались в ее подсознании до вчерашнего дня, когда вернулись к ней с помощью психотерапевта.
– О нет, – простонал Лукас.
– Такое вполне возможно, – сказал Шанц, поглядывая по сторонам.
– Я говорил, что убийца – ее отец? – спросил Грив, – Ему шестьдесят шесть лет, и он бывший хозяин кинотеатра для автомобилистов. Кроме того, у него такой сильный атеросклероз, что он не в силах самостоятельно подняться по лестнице на один этаж.
– Мы должны перепроверить эту информацию, – сказал пресс-атташе, – Тем более что ее сообщило нам телевидение.
– Это же бред, – сказал Лукас.
– Все равно необходимо отработать эту версию, – возразила Рукс.
– Конечно, но нам надо поймать убийцу, а беседы со стариком, у которого больное сердце, не приблизят нас к цели, – ответил Лукас.
– Проклятье, Дэвенпорт, на сей раз я хочу, чтобы ты сам допросил старика и сделал заявление для «ТВ-3», – непреклонным тоном сказала Рукс.
– С каких это пор чертово телевидение начало участвовать в нашем расследовании? – осведомился он.
– Господи, Лукас, мы превратились в развлечение, в дешевую видеозапись. Мы продаем дезодоранты и зарабатываем голоса. Или теряем их. Мне говорили, ты первым понял, что это одна большая западня.
– Боже мой, раньше так не было, – сказал Лукас, – Просто одна рука мыла другую. А теперь…
– Развлечение для немытых.
Лукас встал и направился к двери.
– Когда будешь допрашивать старика, постарайся не прикончить его, – сказала ему вслед Рукс.
Они поехали втроем на патрульной машине, Грив устроился сзади.
– Давайте я выступлю на телевидении, – предложил он Лукасу, – Я постоянно занимался этим, когда был Офицером Френдли. У меня все это хорошо получается, и подходящие костюмы найдутся.
– Ты был Офицером Френдли? – фыркнула Коннел, обернувшись назад, – Что ж, все сходится.
Ее слова прозвучали как оскорбление. Лукас посмотрел на нее и хотел что-то сказать, но Грив оживленно заговорил:
– Правда? Конечно сходится. Я входил в класс, говорил маленьким мальчикам, что они вырастут и станут пожарными и полицейскими, а девочкам – что они будут домохозяйками и шлюхами.
Лукас немного удивился, но стиснул зубы и стал молча смотреть вперед, а Коннел сказала:
– Да пошел ты, Грив.
– Послушайте, я вам рассказывал про глухих? – все так же весело спросил тот.
– Что?
– Парочка глухих парней обратилась в полицию Сент-Пола. Они посмотрели передачу по телевизору, где была информация, которую скормила им Коннел. Им кажется, что в тот вечер, когда исчезла Уонамейкер, они видели в книжном магазине бородатого парня. Он приехал на пикапе. Они даже запомнили часть номера.
Коннел снова обернулась к Гриву.
– Почему ты не сказал раньше?
– К несчастью, они не запомнили цифры. Только буквы.
– Ну, тогда речь пойдет о тысячах возможных вариантов.
– Угу, – проворчал Грив, – Знаете, какие буквы они запомнили? ЗАД.
– ЗАД?
– Да.
– Проклятье, – пробурчала Меган и отвернулась от Грива.
Полиция штата запрещала использовать в номерах машин комбинации букв, из которых получались непристойные слова. Поэтому такого сочетания просто не могло быть. Как и любых других подобного рода.
– Кто-нибудь проверил, существует ли такой номер?
– Естественно, – усмехнулся Грив, – Не нашлось ни одного. Я считаю, что старик сначала прикончил Уонамейкер, а потом вернулся домой и слегка пощекотал дочь.
– Поцелуй меня в зад, – предложила Коннел.
– В любом месте и в любое время, – отозвался Грив.
Перед домом Уэстонов стоял фургон «ТВ-3». Корреспондент причесывала рыжеватые волосы, поглядывая в зеркало заднего вида; оператор в жилете сидел на краю тротуара и ел сэндвич с салатом и яйцом. Лукас остановил машину возле дома. Оператор что-то сказал журналистке, она обернулась к полицейским и поспешно зашагала к ним. У нее были длинные стройные ноги в черных туфлях на высоком каблуке. Платье облегало ее, как новая краска «шевроле» пятьдесят пятого года.
– Я думаю, она есть в моем «Плейбое», – тихо сказал Грив, прижавшись лицом к окну, – Ее зовут Памела Стерн. Она пиранья.
Лукас вышел из машины, Стерн тут же подошла к нему, поздоровалась и без предисловий начала:
– Похоже, он там заперся.
– Вот как…
Лукас окинул взглядом дом. На старомодном венецианском окне едва заметно дрогнула занавеска. Журналистка протянула руку и слегка поправила галстук Лукаса. Он опустил глаза и увидел, что она читает оранжевую этикетку.
– «Гермес», – сказала она, – Так я и подумала. Очень мило.
– Туфли он покупает в «Пейлесс»[18],– сообщила ей Коннел.
– А белье – в «Фрутофзе Лум»[19],– встрял Грив, – Он тот еще фрукт.
– Мне нравятся ваши темные очки, – продолжала Стерн, не обращая на остальных ни малейшего внимания. Ее верхние зубы слегка задевали нижнюю губу, – В них вы кажетесь злым. Это так сексуально.
– Господи, – пробормотал Лукас.
Он зашагал по тротуару вместе с Коннел и Гривом, но обнаружил, что журналистка последовала за ними. За ней спешил оператор с камерой на плече.
– Когда мы поднимемся по ступенькам, я спрошу у хозяина дома, хочет ли он, чтобы я арестовал вас за незаконное вторжение. И если он ответит утвердительно, я так и сделаю. Подозреваю, что у него такое желание уже возникло.
Стерн резко остановилась, и ее глаза засверкали, как осколки кремня.
– Не стоит поднимать руку на мать-природу. Не понимаю, что в тебе нашла Джен Рид?
– Кто? Джен Рид? – спросила Коннел.
– Ух ты! – воскликнул Грив.
– Чушь это все, – буркнул Лукас и нажал кнопку звонка.
Рэй Уэстон отворил дверь и, словно пугливая мышка, выглянул наружу.
– Меня зовут Лукас Дэвенпорт, я заместитель начальника полиции города Миннеаполиса. Я бы хотел поговорить с вами.
– Моя дочь безумна, – ответил хозяин дома и приоткрыл дверь еще на дюйм.
– Нам нужно поговорить, – повторил Лукас и снял темные очки.
