сказать.
– И, что бы ни происходило, помни: Джеку сейчас очень нелегко.
– Мне всегда нравилась его страсть к приключениям, и в то же время я хотела, чтобы он угомонился. После всего этого он будет только рад зажить спокойной жизнью. Но найдется ли в этой жизни место для меня?
– Уверен, что найдется. Мне очень жаль, что я втянул его в это опасное приключение, но ведь убили моего друга!
– Как его вдова? – осведомилась Тамазин.
– Она сильная женщина. Но бремя утраты до сих пор давит на нее.
Тамазин посмотрела на меня испытующим взглядом, и на миг я подумал, не прочитала ли она моих чувств к Дороти? Я поспешно поднялся со скамейки.
– Мне нужно закончить кое-какие дела, а потом я отправляюсь в Ламбет.
– К архиепископу?
– Да.
– Будьте осторожны, сэр.
– И ты тоже, Тамазин. Будь осторожна.
Оставив ее, я в обход дома направился к конюшне. Я решил не брать с собой Барака. Может, находясь наедине друг с другом, они сумеют поговорить и хоть немного сблизиться. Идти в Вестминстер пешком мне не хотелось. Верхом на лошади я ощущал себя гораздо увереннее, хотя в последние дни ни разу не испытывал чувства, что за мной кто-то следит. Мне было жаль Тамазин, да и Барака тоже. Я снова подумал о Дороти, и в моей душе зародились сомнения. Даже если допустить, что мои чувства к ней дремали все эти годы, с какой стати я решил, что она – сейчас или позже – должна испытывать то же самое по отношению ко мне? Наконец, я пришел к единственно верному решению: нужно ждать и смотреть, как все обернется в ближайшие месяцы.
В конюшне я нашел Тимоти. Мальчик сгребал в кучу старую, запачканную конским навозом солому. Возле дверей лежала охапка свежей. Я был рад видеть, что мальчик быстро подружился с лошадьми.
– Как дела, Тимоти?
– Хорошо, сэр.
Он улыбнулся, и на его грязной мордашке блеснули белые зубы. Я впервые видел, как он улыбается.
– Мастер Орр научил нас с Питером буквам, с которых начинаются наши имена.
– Это просто здорово. Буквы обязательно нужно знать.
– Да, сэр, вот только… Что?
– Он все время говорит про Бога.
«А тебе, – подумал я, – после твоей жизни у Ярингтона, наверное, меньше всего хочется слышать об этом».
Чтобы переменить тему, я спросил:
– Как вы с Питером – ладите?
– Да, сэр, если только я не мешаю ему делать его работу и занимаюсь своей.
– Ну и хорошо. Ты, похоже, подружился и с моим конем. Его, кстати, зовут Бытие.
– Он покладистый. – Мальчик замялся. – Сэр, а вы не знаете, что стало с лошадью мастера Ярингтона?
– Боюсь, что нет. Наверное, ее кто-нибудь купит.
Заметив, как встрепенулся Тимоти, я торопливо добавил:
– Но мне не нужна еще одна лошадь. А теперь – взнуздай и оседлай Бытие. Мне нужно уезжать по делам.
Я ехал по дороге и думал: как грустно, когда единственным другом ребенка оказывается лошадь! Но о том, чтобы купить ее для Тимоти, не могло быть и речи. Помимо всего прочего, три лошади просто не поместились бы в конюшне.
Я резко дернул за поводья, чтобы не столкнуться с седобородым уличным торговцем, который толкал перед собой тележку с одеждой. Беспризорные дети и беспризорные животные, думал я. Они повсюду. А еще – нищие и торгаши. Больница – вот о чем надо думать. Когда все это останется позади, я должен вплотную заняться больницей.
Чтобы добраться до Вестминстерского причала, мне понадобилось больше времени, чем обычно, потому что улицы раскисли от дождя, а одна или две и вовсе оказались затоплены. Люди говорили, что река Тайберн выше по течению вышла из берегов и залила поля. Я обратил внимание на мастерскую печатника. Она была закрыта и заколочена досками, и я подумал: уж не наложили ли лапу на ее хозяина люди Боннера?
В кабинете Кранмера в Ламбете уже собрались все государственные мужи, вовлеченные в наши мрачные поиски. Харснет, потупившись, стоял у двери, лорд Хартфорд – напротив него. Он нервно перебирал пальцами свою длинную бороду и гневно сверкал глазами. Рядом с ним, скрестив руки на груди, с недовольной миной на лице стоял его брат, сэр Томас. Как обычно, одежда на нем была яркая и дорогая: зеленый дублет с рукавами, через разрезы на которых выглядывала красная шелковая подкладка. Кранмер в белой сутане и епитрахили сидел за своим столом. Архиепископ был мрачнее тучи.
– Надеюсь, я не опоздал, милорд? – осведомился я.
– У меня мало времени, – ответил он. – Есть и другие дела, которые требуют моего внимания.
Он выглядел уставшим и одновременно возбужденным.
– Например, не объясняя причин, убедить Тайный совет дать разрешение на допрос настоятеля Бенсона. – Он горько рассмеялся. – Хотя большинство из его членов с большей радостью арестовали бы меня, нежели его.
Хартфорд посмотрел на меня.
– Мы пытались выяснить у коронера Харснета, как это ему до сих пор не удалось найти Годдарда, несмотря на широкие полномочия и ресурсы, которыми мы его наделили.
– Лондон – большой город, в нем несложно раствориться.
Харснет едва заметно кивнул мне в знак благодарности.
– Но ведь была же у этого человека какая-то прошлая жизнь! – взорвался Кранмер, грохнув кулаком по столу.
Это было так неожиданно, что все стоявшие в комнате вздрогнули.
– Ведь откуда-то он приехал, где-то жил, прежде чем появился в аббатстве, или, по-вашему, он вдруг взял да и выскочил из-под земли, как бес из преисподней?
– Не думаю, что его семья родом из Лондона, – сказал Харснет. – Возможно, они живут в ближних к нам районах Мидлсекса, Суррея или Кента. По крайней мере, они должны были жить где-то недалеко, чтобы он имел возможность приезжать и уезжать из Лондона. Я до сих пор навожу справки у тамошних властей, но это требует времени.
– Вот как раз времени-то у нас и нет, – отозвался Кранмер. – Еще три чаши должны быть излиты, три убийства – совершены, и с каждым из них становится все труднее держать происходящее в тайне.
Архиепископ устремил на меня колючий взгляд.
– Мастер Харснет сказал, что, по вашему мнению, может быть еще один подозреваемый, какой-то молодой человек, посещавший шлюху Ярингтона. Шлюху, которая сбежала, – добавил он, красноречиво покосившись на Харснета.
Я понял, что они хотят свалить на него вину за все: за отсутствие успехов в расследовании, за побег проститутки и за исчезновение Локли.
– Один лишь тот факт, что этот молодой человек знал о пребывании девицы в доме Ярингтона, уже делает его подозреваемым, – осторожно заговорил я. – Но нет ничего, что связывало бы его с другими тремя убийствами. Но с другой стороны, улики, свидетельствующие против Годдарда, тоже косвенные.
Я посмотрел на Харснета и снова перевел взгляд на архиепископа.
– Милорд, человек, которого мы ищем, чрезвычайно умен. Похоже, он превратил убийства в миссию всей своей жизни.
– Он больше похож на одержимого дьяволом, чем на безумца, – возразил лорд Хартфорд, и я подумал,
