Она засмеялась, но глаза выдавали ее обеспокоенность.
Локли выбрался из подсобки. Он напоминал бочонок, но было видно, что раньше этот толстяк обладал недюжинной силой. Наверное, силенки у него остались и сейчас. Не потому ли хозяйка Бьюнс остановила свой выбор именно на нем? Может, вдова и унаследовала патент на содержание таверны, но ей определенно был нужен мужчина, чтобы справляться с буйными клиентами. И все же во взгляде, который она бросила на Локли, усевшегося на стул возле нее, было что-то похожее на нежность. Тут я понял, почему их так встревожило наше появление: они жили невенчанными, то есть во грехе.
– Нас не интересует ваша личная жизнь, – вежливо объяснил я. – Мы пришли по поручению помощника королевского коронера, и нас интересует местонахождение брата Годдарда из Вестминстерского аббатства.
Мужчина и женщина отреагировали на это известие по-разному. Хозяйка, похоже, испытала облегчение оттого, что никто не собирается обвинять их в богопротивном блуде, Локли же, наоборот, снова сузил глаза и крепко сжал губы. По тому, как вздымалась и опускалась его бочкообразная грудь, я понял, что он тяжело дышит.
– Так вы ищете эту старую сволочь Годдарда? – спросил он.
– Вы его недолюбливаете?
– Он обращался со мной как с дерьмом, и все только потому, что мой отец мыл котлы. Как я сейчас, – добавил он, бросив на вдову многозначительный взгляд.
Она положила широкую ладонь на его руку.
– Ты мне нужен не только для этого, милый.
Я подумал, не попросить ли ее удалиться, но решил, что в этом нет смысла. Локли все равно перескажет ей наш разговор во всех подробностях.
– Насколько мне известно, вы работали под началом доктора Годдарда в лечебнице при аббатстве, – продолжил я. – Помогали ему ухаживать за больными жителями Вестминстера, которые обращались к монахам за помощью.
Вдова тоже сузила глаза, словно подражая своему мужчине.
– Вы, как я погляжу, много чего знаете о Фрэнсисе.
– Мы расспрашиваем всех бывших монахов, которые знали Годдарда, и уже успели поговорить с Кантреллом и нынешним настоятелем собора.
Локли вновь забеспокоился.
– Что они вам сказали? – встревоженно спросил он.
– Эти сведения тайные, – отрезал я.
Локли нервно засмеялся.
– Значит, и с молодым Кантреллом успели потолковать? Вот уж кто натерпелся от Годдарда, так это он.
– Вам известно, где сейчас может находиться Годдард?
Локли помотал головой.
– Я не видел его с тех пор, как мы ушли из аббатства, и видеть не хочу.
– Не помните, куда он тогда отправился?
– Он со мной даже не попрощался. Только велел выгнать на улицу оставшихся пациентов, а ключ от больницы отдать отцу-казначею, что я и сделал.
Поколебавшись, Локли спросил:
– Могу я узнать, зачем он вам понадобился?
– Мы расследуем убийство.
Мужчина вздрогнул и вновь напрягся.
– Чье убийство?
– Это не имеет значения. Лучше скажите, известно ли вам что-нибудь об использовании доктором Годдардом снадобья, называемого двейл?
Правая рука Локли, лежавшая на столе, непроизвольно сжалась в кулак.
– Я знал, что доктор Годдард дает больным какое-то снадобье, когда хочет, чтобы они уснули перед операцией. Но такое бывало только в монастырской больнице. В лечебнице для мирян он на пациентов лекарств не тратил.
Локли пожал плечами.
– Он приходил, осматривал их, давал советы, иногда потчевал какими-то травками или вправлял вывихи. Но в основном уход за больными лежал на мне.
Фрэнсис посмотрел мне в глаза. Он уж успел овладеть собой.
Я медленно кивнул.
– Расскажите еще что-нибудь про доктора Годдарда.
– Он был очень высокого мнения о себе, хотя, осмелюсь сказать, доктора все такие. Мог быть очень прямолинейным и грубым.
Локли подался вперед и сообщил доверительным тоном:
– У него на носу была огромная бородавка. Я таких здоровенных никогда не видел. Если кто-нибудь смотрел на нее, он тут же краснел и пытался прикрыть нос рукой. Это был лучший способ довести его до белого каления, если, конечно, смелости хватит. После такого он всегда ходил мрачнее тучи.
Толстяк взглянул на Барака и заговорщически ухмыльнулся. Я чувствовал, что он что-то скрывает, но припереть его к стенке не было никакой возможности.
– Кем ты был раньше? – спросил Барак.
– До своего прихода в Вестминстер я был учеником брадобрея-хирурга. В аббатстве я пробыл десять лет, а потом снова работал у брадобрея.
– Понятно, – протянул я. – Молодой Кантрелл тоже не в восторге от Годдарда.
Я пристально посмотрел на Локли, вспомнив, как он всполошился, узнав, что мы уже разговаривали с настоятелем Бенсоном. Но сейчас Фрэнсис снова держал себя в руках.
– Да, Годдард задал этому парню перца. У него был чересчур острый язык. Но с другой стороны, Чарли Кантрелл сам напрашивался на издевки, потому что всегда был размазней.
– Вчера я побывал в здании больницы. Сейчас там, разумеется, пусто. Видно, мрачное было местечко.
– Это точно. Пока я там работал, больница приходила в упадок. Аббат Бенсон хотел, чтобы аббатство закрыли и сровняли с землей. Кромвель хорошо заплатил ему. Дескать, старая папистская церковь прогнила до мозга костей! – с неожиданной злостью заключил Локли.
– Вы, как я погляжу, принадлежите к тем, кто исповедует старую веру?
– Нет. – Локли наморщил лоб. – Но брадобрей-хирург, у которого я работал после закрытия монастыря, был одним из этих фанатиков. Хуже того, они все ходят надутые от самодовольства, поскольку уверены, что держат в руках ключи от рая и ада.
– И поэтому ты пришел ко мне, – встряла вдова Бьюнс, сжимая руку толстяка. – Чтобы обрести покой.
Локли ничего не ответил. Он посмотрел на меня сердитым взглядом.
– А может, такого права нет ни у радикалистов, ни у папистов? Может, оно есть у язычников-турок?
Он горько засмеялся, и я почувствовал какое-то отчаяние и безысходность в душе у этого человека. Что-то мучило его. Вдова Бьюнс снова положила ладонь на его руку.
– Ну не надо, цыпленочек! – предостерегающе сказала она, бросив на нас испуганный взгляд. – Он всегда говорит, не подумав. Ты ведь это не всерьез, правда?
Внезапно из глубины таверны послышалось громыхание, и каменные стены задрожали. Я вздрогнул. Откуда-то снизу послышался звук бегущей воды.
– Что это? – спросил Барак.
Локли слабо улыбнулся.
– Новые посетители всегда пугаются. Они думают, что это дьявол явился по их души. На самом деле мы просто подключены к старой канализации, которую монахи протянули в аббатство Чартерхаус. Монахи во все времена не отказывали себе в удобствах. Труба проходит под нашим подвалом, и к ней подключена большая часть соседних домов, а вода поступает из источников на Ислингтон-филдз.
