своим регтаймом из ощущения Белова своей власти надо мной, из ощущения, что власть эта для меня не в тягость, и мальчик этим пользуется, и ему не до ритма, в обычном понимании, и зачем мы только учимся этим глупым взрослым вещам, - ритм, ещё там чего-то…
Да, Белов, ты ещё пацан, ничего, вырастешь, научишься это тянуть до… до ненужной затянутости, а сейчас ты качаешь, недолго, без ритма, совсем недолго, быстро, - да, сейчас… и замедление, и запрокинутая голова, падающая башня гладкой, без кадыка шеи, и колокол распахнутого рта над классической башней этой шеи, из-за которой я готов на столь многое, - как Белов кончает, но он считает, что стонать-мычать при этом не надо, и в способности Вовки контроля над этим я вижу ненужную способность обрести и ритм… но не сейчас ещё, и никогда со мной, ведь пацаны, - они конформисты и традиционалисты, и даже самые из них склонные к экспериментам не отойдут от ритма и схемы, при которой они обрели Любовь, и путь на вершину своей Любви…
- Ух ты-ы… Ого, Ил… Да-а…
Зеленоглазый пыхтит сбитым после яркого юношеского оргазма шёпотом в мою шею, прямо мне под ухо, его тело вновь обрело нежность и упругость, - сталь и грани, необходимые на вершине любви, до случая ушли внутрь Белова, и он снова ученик, а не властный ментор, преподающий глупому взрослому урок, как нужно ЭТО делать…
- Отдышался? Белов, я тебе точно говорю, завязывай с куревом, блин…
- Говоришь! Ну, ладно, ты хоть говоришь, а Пашка по шее мне лупит, - ха, Ил, я тут такую фишку ему придумал, вот вернутся они с Тимкой от бабы Томы, я ему покажу…
- Ну-ну…
- Ха-ха… Пошли в ванную, что ли?
- И немедленно, а то хлюпаешь тут мне и на мне…
- Чем это я тут, на тебе, хлюпаю?! Хлюпаю! А сам?
- Да я не особенно, хотя ты и растёшь, но пока ещё не настолько, чтобы у меня хлюпало… Ой! Да ты! Да я тебя!
- Погоди, ой, Ил! Не надо-о, не хочу я бороться, я же после траха расслабленный…
- «После траха», - ну, лексика, мама дорогая! Пошли.
- Пошли. Это, а что ты там про хлюпанье, - я не понял, в натуре, - погоди, я щас в джакузи побулькаю, потом мы замерим, мало там у меня, или как, только учти, в рот замерять будем!
- Ненасытка, - заключаю я. - Интересно мне до чрезвычайности, вот не будь меня, как бы ты со спермотоксикозом тогда боролся?..
- Не знаю, и знать не хочу… - заключает мой зеленоглазый…
-------------
Ну, вот. Так-то вот, господа мои, так-то вот…
Нет, не только так, это ведь сейчас было… как разминка это было сейчас для Вовки. Эксперименты Белова, - это тема для статьи, для толстых научных журналов, преимущественно для очень специальных разделов этих журналов, а лучше поместить описание этих экспериментов в совсем уж специальный такой труд, и тогда куда там «Камасутра», - стыдитесь, девушки, ведь любой из лукавых четырнадцатилетних хитрецов способен на такое, что вам и не снилось даже и в менопаузу…
Простите меня, я никого не хотел обидеть, но и от этих слов я не откажусь, я же только что самым простым сексом занимался, это для Белова как разминка, и что-то ещё меня ждёт, когда зеленоглазый выпрыгнет из джакузи…
Но ведь там и тогда, полгода назад, у меня с Пашкой, - моим старшим сыном и моим лучшим другом, - будет сейчас очень любопытный разговор, и почти сразу после этого разговора позвонит Белов, а здесь и сейчас, зимой, Белов в джакузи дрыхнет, поди, - так что же, пойти вытащить Вовку из ванной? Нет-нет, господа, сейчас же вернёмся в лето, в мою квартиру, ведь я обязательно должен передать вам свой разговор с вернувшимся от Белова Пашкой, и дальше, про звонок!..
Да, разумеется, вернёмся, но одно ма-аленькое замечание, ремарка в сторону тех, кто в идеале Древней Греции видит и понимает этот идеал как руководство: - то, что произошло у нас сейчас с Беловым, ни в какие рамки идеала Древней Греции не помещается. Не мог мальчик и подумать трахнуть старшего друга, а старшему другу подставиться под младшего любимого, - это бы было в падлу, - простите меня за этот эвфемизм, которым я прикрыл явление, совершенно не соответствующее идеальным представлениям, и в самом деле, великой сексуальной культуры Древней Греции о «правильных» взаимоотношениях старшего и младшего любовников. Мужчина мальчика мог трахать, а не наоборот. Точка.
А я могу допустить, чтобы Белов меня трахал, если он это любит, то это люблю и я, - «Я для мальчика, а не мальчик для меня!», и только так, и никак иначе…
Но вернёмся в лето, господа, там я сейчас буду говорить со своим Пашкой, со своим старшим сыном и лучшим своим другом, и разговор у нас будет прелюбопытный…
А потом ведь ещё позвонит Вовка…
- Нет, Тимур, я не знаю, я не могу знать таких вещей, я в детстве к рогаткам даже не прикасался, я всё больше по огнемётам и ПТР-ам прикалывался…
- Па-апа! Я ж серьёзно!
- Тем более, - НЕТ! Если это у тебя серьёзно, то кто-нибудь останется без глаза, и ладно, если это буду я…
- У-у! Надо было мне у бабы остаться тогда!
- Пулька, отстань от него, видишь, он снукер смотрит, айда, я тебе на балконе тир устрою.
Ах, молодец Пашка, какой же у меня Пашка молодец!
- А «Диану»? Обещал же? А?
- Дам.
- Папа, вот это у меня брат! А ты? Как так можно-то, - какую-то рогатку, - и повёлся? А Пашечка, а можненько я те пулечки возьму тогда, медненькие, в стаканчиках которые, сам же говорил, что по фигу тебе, а я ими тогда постреляю? Папа, рогатку тогда не надо, я тогда, - ух, я тогда! И все довольны. Тогда.
- Паш, только окна на балконе закрой, и жалюзи опусти, а то…
- Не то! Ни-че-го я не кокну. Тогда.
- Пошли, тогда…
Какое-то время продолжаю лежать на кровати, счастливо улыбаясь декоративным балкам кессонированного потолка моей спальни, потом встаю, выключаю Евроспорт, по которому показывают прошлогодний полуфинал Эбдона с Марко Фу. Иду в кабинет, чуть подумав, наливаю себе немного Шабли, ещё чуть подумав, кидаю в бокал пару кубиков льда, - грех, конечно, разбавлять такое вино, хоть и льдом, ну, да и мы не в одноименном городке в долине Серена… Apropos, милая речушка, да и вся Бургундия, тоже очень милая, наверно, мне потому там так понравилось, что бургундцы себя так и не считают до конца французами, хотя…
- Пьёт. Ты что, насчёт регулярности, - ты это в натуре?
- Ага, - радостно говорю я Пашке. - Кажный божий день таперича!
- Во как… Ну-ну, - но в голосе Пашки нет особого беспокойства, ещё бы, у него же всегда и всё под контролем…
- Паш… это…
- Да понравился, он мне, пап, понравился.
- Да? Здорово…
Столько сейчас в этом моём «здорово»… чувства, что Пашка лишь смеётся, лезет ко мне на диван, тянет мою руку с бокалом к себе, отпивает чуток, морщится, - фи, кислушка, - и смотрит на меня спокойно, без вызова, без хитринки, - сейчас мы просто друзья, которым надо поговорить…
- Паш, он тебе не помешает, я обещаю.
- Нет, не помешает. Он мне понравился, папа, такие не мешают, такие умеют дружить. И он не трус, это я всегда чувствую, хоть он меня и побаивается. Но это хорошо, пусть побаивается, он же…
