- Что?
- Ну… Ладно, скажу. Только, папа! Да? А то я тебе… Ну, покуривает Белов…
- Тьфу ты! Да я знаю, Паш.
- Да? Ого. Ладно, раз ты ему не сможешь запретить, я ему тогда… помогу бросить. Не-не, я так, тактично…
- Ой, Пашка, я тебя умоляю! Олежка тоже курит, кстати…
- Да. Каратэ тут не в жилу, бесполезно, тут мне надо у тебя какой-нибудь ствол прихватить, и что- нибудь у Олеги отстрелить… ненужное, что-нибудь, вот так как-то…
- Паш, мне Белов целиком нравится, да и Олег тебе тоже, уверен.
- Это да! Сто пудов. Пап… а спросить вот можно?
- Так, Павел. Любой вопрос, что хочешь, и как хочешь, и я отвечу честно, как чувствую, так и отвечу.
- Да я знаю, у нас ведь так всегда, просто я хотел о Вовке, ну, не знаю, но ты прав, ты же про меня… Папа, мне Белов понравился, я думаю, нет, я знаю, он и тебе понравился, только мне будет жалко, если у вас не сложится там чего, я бы и тогда бы с ним корешился, да ведь он свалит тогда, он же гордый, как не знаю кто, но я думаю, что у вас сложится…
- И мне так кажется, Паш, я в это верю, надеюсь на это… Гордый? И мне он показался гордым, да я- то… а ты почему так решил?
- У него в следующую пятницу день рожденья. Ну, четырнадцать ему. Вот, я говорю, что-то надо будет тебе подарить, бл-лин, он чуть не кусаться, что ты! - да мне ничего не надо, да я не из-за подарков там, ты чо, Паш, да я… И так далее. Ха, краснеет, потеет, - классный пацан, не то, что эти мои, из гимназии.
- А ты что? Про подарок?
- Молчать, говорю, Белов! Если б ты из-за этого, тогда бы я… Понял? - говорю, - Как хочешь, но если тебя батя привёл, то ты с нами, всё, глохни, ты с нами, значит и будешь по нашим правилам, а у нас правила, вот если с нами, то на день рождения, да и просто так, тогда надо дарить чего-то. И глохни, а то уйду щас, и альбомы свои можешь, - ну, про самолёты, - можешь тогда и не показывать мне, Белов…
- Павел, я не могу постигнуть, как ты годовые по русскому языку сдал!.. Это, Паш… спасибо…
- Ум-гум… Дай ещё глотнуть. Дай! Ну, вот, он понял, по ходу, что я не шучу, ладно, говорит, только что-нибудь недорогое, Паш, как-то так вот… А я такой: - А у меня и бабок на дорогое нету, я на парашютную секцию коплю, так, подарю что мне самому не надо, ну, там футболку драную, ещё там чего, - он смеётся, ну, вот… Пап, можно я сладенького выпью чуточку, а? Ну налей, а…
- Мама дорогая… Хана мне, - если ты ещё и поддавать начнёшь, - всё, хана. Пусти-ка, но только капельку!
- Так и не надо больше, я ж не то, что некоторые… Всё, не перебивай!
Пашка берёт бокал с Хванчкарой, который я ему протягиваю, ждёт, пока я сяду, и сам устраивается поближе ко мне, под самый бок, - так ему лучше, он всегда так старается устроиться, когда у нас с ним возникает совсем уж доверительный разговор…
- Да. Это катит, а то кислушкой давиться мне не в тему! Ну, вот. Но Белов гордый вообще, по жизни, не только про подарки там. А чо, мне нравится, и не псих, понял он, что я сильнее, и ничего, но я не давлю особо, говорю же, он мне понравился, нельзя ведь давить, если кто нравится! Так ведь?.. Ну вот, я и не буду давить, так просто, курить ведь плохо, - да мне-то по, но если он с нами, то курить бросай, не люблю.
- Забудь ты про курево, я сам как-нибудь решу это с ним.
- Ты решишь, как же… Ладно, дело ваше, с Беловым. М-м, сладенькое!.. Пап, ну это я понял, что он тебе понравился, но ты скажи, - только понравился? И всё? Это же ничего не значит, мне же вон тоже, мало ли кто нравится!
Я без паузы, без раздумий отвечаю моему старшему сыну:
- Паш, я пропал. Я в него по уши втрескался, и как только угораздило…
- Вот ты бы сейчас себя в зеркало видел бы! Я уж и не помню, пап, когда ты таким… таким выглядел! Счастливым, что ли… Ладно, Белов, ладно, тогда кури, разрешаю. Папа, ты только мне расскажешь, как у вас первый раз будет! Ну, когда вы первый раз в постель залезете.
Я чувствую, что покрываюсь горячёй, совсем мальчишеской краской, и эта краска на моём лице, - она не пунцовая даже, - здесь, в этой краске слились все горячие оттенки красного, такие цвета разве что, только в доменной печи увидеть можно…
- Ну-у, пап, кончай, что ты, нормально всё!
- Да я… это… Паша, я тебе тысячу раз повторял, и повторяю снова: - у каждого своя… ментальность. Не могу я с тобой обсуждать такие вещи! Не могу и всё…
- Обсуждал же!
- Я согласен, обсуждал, но…
- А, понимаю, если про меня, - то это можно, а про тебя ты не можешь обсуждать? Да на хрен мне твои обсуждения, ты мне просто расскажи, как там у вас, и пипец, а обсуждать я и сам не хочу.
- Не в тебе дело, и не во мне дело. Паша, я твои… рассказы, про то, как у вас с Олегом, выслушивал… с душевным трепетом, с трепетом в том смысле, что я считаю, что это очень личное, очень, понимаешь, я так не могу, я даже…
- Что? Договаривай, пап, правило ведь, - начал, так договаривай!
- Я и в постели не очень люблю об этом говорить, мне кажется, что слова тут не слишком уместны.
- Да? Это ты так по глупости говоришь, это же кайф, - поговорить, - а то чо, просто, трах, и баиньки?
- Балда! Поговорить я не против, это нужно и важно, - говорить, только не о самом сексе, тут надо через чувство…
- Всё, дальше я не хочу слушать! Чувство! Кто ж спорит, но и обсудить, это тоже кайф, ну ладно, о чём хотите, о том с Вовкой и говорите, а только ты мне всё равно всё расскажешь, как там у вас всё будет по первому разу, а куда ты денешься, я ж с тебя с живого не слезу!
- Павел, ты… и вообще, ты говоришь об этом, как о чём-то решённом, неизбежном! Погоди, я бы всей душой, я полюбил парня, но ведь всё будет, - или не будет, - только так, как он сам решит, таков мой закон, внутренний, по иному я не умею, и не могу, не хочу я по-другому…
- Это я уже слыхал… Папа, я тебя люблю! Ты самый лучший! И если этого Белов не понял ещё, то поймёт всё равно, сто пудов уверен, а не поймёт, то и жалеть нечего, но он поймёт! Поэтому, потому что я так уверен, я и говорю, сам он к тебе в постель прыгнет, если ты не почешешься, но ты уж почешись, а то будете сиськи мять, переживать там, а чо переживать, - оба хотите, и не хрен тут переживать, раз, и всё ништяк, и кайф… И не хрен нервы там трепать, ни себе, никому, ни Вовке, вообще никому…
- Павел, если бы все в этом Мире жили по таким принципам, по которым живёшь ты, то лучше Мира бы и не было…
- Базара нет…
- Да только ты мне так и не сказал, почему, откуда у тебя такая уверенность в том, что я нужен Вовке, - понравился я ему, это я почувствовал, но…
- Но… То-то и оно, что но! Во, я с тобой поэтом стану! Погоди-ка, дай я поудобней сяду… Короче, я с Вовкой о тебе поговорил. Да не дёргайся ты! Вот же! Чо шугаешься? Не шугайся, я ни о чём таком не говорил, так…
Тут к нам в кабинет заглядывает Тимур.
- Пап, я в ванную! А чего это? Пашка, гад, ты мой сок хлещешь? Гранатовый мой хлещешь? Убью, если весь! На хрен замочу! В сортире. Тогда.
- Да я чуть-чуть только! Вот же, иди, давай, в ванну, стой! Ты там всё убрал?
- Я? Где? Там? А зачем? Я потом, может, ещё постреляю, завтра, или ещё когда, зачем убирать…
- Тимка, иди, умывайся, потом ужинать будем.
- Ага, я пошёл, а ужинать не хочу, а я, если увижу, что Пашка весь сок выдул…
Тимка исчезает, мы с Пашкой посмеиваемся ему вслед. Пулемёт, он Пулемёт и есть…
- Перебил, зараза…
