хозяина, а следовательно, формирующую и поддерживающую ее волю.
Темное, сумеречное пространство простиралось перед ним. Как будто впереди лежало продолжение серой субстанции межмирья, но Шевцов понимал — это не так. Он видел погибшую реальность.
Посреди мертвого пространства, которое покрывали замысловатые волны искажений, возвышалась частично разрушенная, скрученная, согнутая самым противоестественным, невероятным образом Цитадель, которая в первозданном виде была как две капли воды похожа на его собственный замок.
— Здесь никого нет, — озираясь, заметил Дилиан Ортега — единственный человек, которому удалось спастись вместе с Шевцовым. Третьим членом их небольшой группы был инсект с коротким шипящим именем Шашир.
Эммануил Корлели правил этой реальностью. Он был давним соратником Шевцова. Данный мир, попавший под власть бездомных кочевников, они когда-то вместе отвоевывали, общими усилиями возводили цитадель, и вот… Антон с ужасом смотрел на прихотливо скрученную, уже не пригодную для жизни, навек застывшую конструкцию, понимая, что приблизительно так же выглядит и его собственный мир, по которому прокатилась уничтожающая волна деформаций.
— Мы не пойдем туда, — произнес Шевцов, с трудом заставляя себя отвести взгляд от пагубной для рассудка картины.
— А куда мы направимся? — спросил Дилиан, и от Шевцова не ускользнул тот факт, что в обращении к нему не прозвучало привычного «господин».
Что ж… наверное, это справедливо. Теперь они равны.
— Думаю, нам нужно повернуть к руслу высохшей реки, — вставил свое замечание Шашир. — Там нет преград межмирья.
— Считаешь, что легкий путь безопасен? — усмехнулся Ортега. — Не один ты такой умный.
— Не спорьте, — произнес Антон. — Нам необходимо всего лишь переждать некоторое время.
— Зачем?
— Машины, что разрушили наш мир, уйдут. А мы вернемся, когда реальность полностью омертвеет.
— Зачем ждать? — Дилиан поежился, оглядываясь вокруг. — Разве мы не можем вернуться сейчас… господин?
— Нет, — покачал головой Шевцов. — Чтобы прорваться, я высвободил огромное количество энергии. Сейчас в нашей реальности все еще бушует ад искажений. Нужно выждать, пока все успокоится, а потом пробовать возродить мертвое пространство.
— А почему не попробовать тут? — Дилиан топнул ногой по застывшему пологому валу, в котором, словно в стекле, оказались замурованы замысловато перекрученные между собой предметы, растения, детали странных машин.
— Я не ощущаю присутствия Эммануила. Без него пробудить данную реальность практически невозможно. Ты же знаешь закон, Ортега. Каждый мир подвластен своему исконному хозяину.
— Даже не попробуешь?
— Не стану тратить зря силы, — ответил Антон. Он присел на изгиб полупрозрачного, остекленевшего вала, в который превратилась искаженная почва, и добавил: — Я чувствую себя опустошенным.
Дилиан, прищурившись, посмотрел на скрученную неистовой силой Цитадель и махнул рукой:
— Ладно, я с вами.
Антон едва ли расслышал его последнюю фразу. Взгляд Шевцова, рассеянно скользивший вдоль замысловатого изгиба, вдруг наткнулся на нечто любопытное.
Несомненно, поблизости подверглась разрушению одна из непонятных машин, что атаковали его мир. По крайней мере сквозь принявшую вид стекла поверхность он ясно различил расколовшийся кожух точно такого же цилиндра, что исторгали из своего чрева пораженные механизмы. Во время атаки он не успел уделить должного внимания деталям и сейчас в замешательстве всматривался в толщу искажения.
— Шашир, Дилиан, посмотрите!..
Человек и инсект обернулись.
Некоторое время они всматривались в толщу остекленевшей субстанции. Внутри расколовшегося цилиндра ясно просматривалась фигура логрианина.
— Такие цилиндры выбрасывали машины, прежде чем взорваться, — произнес Шашир, обернувшись к Шевцову. — Значит, это двухголовые управляли вторжением?
Антон покачал головой, указав на другой цилиндр, просматривавшийся в нескольких метрах от первого. Он также оказался расколот при деформации, но внутри был замурован уже не логрианин, а инсект.
— Пленники. — Антон вспомнил, как энергетическое поле, окутавшее защитника цитадели, сворачивалось в цилиндрический кокон. — Машины хватают всех, кто попадается на их пути.
— Зачем?
— Не знаю, — пожал плечами Шевцов. — Количество миров неисчислимо. Кто и где породил эти механизмы, мне неизвестно.
— Порождение больного рассудка. — Дилиан отвернулся, сплюнув на искаженную землю. — Только сумасшедший мог сотворить такое.
Антон ничего не ответил ему. Искажение являлось лишь следствием, и создал его не больной рассудок гипотетического шизофреника, пославшего машины на завоевание иных миров. Реальность исказилась от бушевавших тут энергий, а когда они иссякли, все сущее застыло в полном стазисе.
«Если бы я заранее знал о вторжении, увел бы обитателей замка к руслу реки», — пришла в голову здравая, но запоздалая мысль.
Это походило на наитие. Внутренне он был уверен: машины проследовали бы строго определенным маршрутом и, не обнаружив добычи, углубились бы в сопредельный мир.
Откуда в нем такая уверенность, Антон не знал. Жестокое потрясение развеяло оцепенение безвременья, что владело рассудком, и из глубин памяти то и дело выскальзывали обрывочные, не связанные с днем сегодняшним фрагменты былых знаний. Вероятно, когда-то давно они имели для него основополагающую ценность, но потом оказались забыты…
— Пошли, чего стоять, — резко произнес он. — Может, у русла мы найдем друзей. Не верится, что Эммануил оказался пленником машин. — Он указал взглядом на застывшие волны искажений, немо свидетельствовавшие о чудовищной напряженности схватки, что бушевала тут некоторое время назад.
Пересохшее русло исстари являлось единственной дорогой, связующей между собой отдельные миры. Идти по ней можно было до бесконечности, Антону доводилось беседовать с путешественниками, пришедшими издалека, но ни разу он не слышал о том, чтобы пересохшее русло где-то обрывалось.
Видимо, постулат о бесконечности Вселенной был справедлив. Нет у нее ни начала, ни конца.
Граница разрушенного мира четко обозначилась впереди спустя несколько часов изнурительного марша. Пологая впадина с двумя наклонными симметричными берегами именовалась руслом, но Антон, сколько ни напрягал память, не мог вспомнить, чтобы здесь когда-нибудь текла вода. Однако название оставалось неизменным. Откуда бы ни приходили существа, с которыми ему доводилось беседовать, они именовали дорогу, по которой передвигались, именно руслом, не в силах объяснить, почему им в голову приходит именно такое название.
«А как я определил, что замок атакуют машины?» — мысленно задался вопросом Антон. Ему до сих пор была непонятна та уверенность, с которой он, не колеблясь, классифицировал враждебные создания, сразу же распознав их сущность. Нет, конечно, термин «механизм» не являлся для него чем-то загадочным, — множество созданных им самим приспособлений облегчали жизнь обитателям цитадели, помогая выполнять тяжелые или рутинные работы. Существенная разница заключалась в том, что в мире Шевцова ни один механизм не мог работать сам по себе. А эти обладали волей и целеустремленностью — качествами, присущими лишь живым существам… и в то же время они оставались холодными, равнодушными, их не заботил факт собственного бытия — судя по всему, они уже давно продвигались через стены межмирья, неся хаос и разрушение, пленяя существ, обитающих на просторах разоренных их вторжением миров. Равнодушные к содеянному, не отягченные собственными потерями, эти исчадия разрушали и разрушались сами с одинаковым равнодушием…
