может быть и речи. С Украины в Туркмению бежали только во время войны, а сейчас, в мирное время, никто добровольно не меняет Одессу на Ашхабад. Маня была не согласна со мной и утверждала, что Ашхабад прекрасный город, у неё там чудесная квартира в центре, она хорошо зарабатывает в двух школах, а Туркменский госуниверситет, в котором Изя будет учиться, ни чуть не хуже Одесского.
Маня выглядела моложе своих лет и была миловидной и красивой девушкой. Из рассказов Изи я знал, что в университете она полюбила сокурсника Мишу из Киева, которого чудом вывезли из осаждённого города в сентябре 1941-го года, когда ему было семнадцать лет. Маня была на три года старше Миши, когда они познакомились на первом курсе истфака. Разница в возрасте не помешала их дружбе, которая переросла в большую любовь. Когда его со второго курса забрали в армию, она обещала ждать его. Вот и ждёт до сих пор, хоть перестала получать от него письма с начале 1943-го года. Его мать давно уже потеряла надежду на возвращение сына, а она всё верит в чудо и ждёт. Она была ему верна все эти годы и отклонила несколько серьёзных предложений от своих многочисленных поклонников.
Маня окончила университет с отличием и имела большие успехи в работе. В прошлом году, несмотря на большой дефицит с жильём, ей выделили квартиру в престижном районе города, на улице Кемине. Она восторженно говорила о своём городе, где теперь живут много русских, которые решили там остаться навсегда. По её рассказам евреи не чувствовали там антисемитизм ни со стороны туркменов, ни со стороны русских и их принимали почти на любую работу. В городе тогда строили много жилья и объектов соцкультбыта. Он хорошел и благоустраивался. За продуктами в магазинах не было очередей, а на рынке было много фруктов и овощей по баснословно низким ценам.
Как не уговаривали мы Маню оставить Изю в Одессе и не настаивать на его отъезд в Ашхабад, но не смогли ничего добиться. Среди моих доводов были прелести Одессы и Чёрного моря, историческая известность и престижность Одесского университета, наша крепнущая братская дружба, но Маня продолжала настаивать на своём и, после долгого и упорного сопротивления, Изя всё-же согласился на переезд и стал готовиться к нему.
Был конец августа и, когда до их отбытия оставалось уже несколько дней, мы с Колей устроили прощальный ужин в ресторане «Южный». Было очень уютно. Играл оркестр. на столе были вкусные закуски, хороший коньяк, лёгкое виноградное вино. Мы говорили друг другу много тёплых слов. Маня сказала тогда, что никогда не забудет нашей встречи в Одессе. Она приглашала в гости в любое время, но взяла с нас слово, что мы обязательно приедем на её тридцатилетие, которое будет отмечаться через два года, в августе.
Мы допоздна задержались в ресторане и, когда возвратились домой, застали окно в комнате нашего общежития открытым, а из под- моей кровати исчезли три чемодана - два Изиных и один мой. В его чемоданах было много ценных вещей, привезенных из Германии, а в моём больше не материальных ценностей, а важных документов, фотографий и все письма от Сёмы, которые я хранил, как ценнейшую реликвию в память о нём.
Ребята из нашей комнаты ещё не вернулись после каникул и воры воспользовались удобным случаем, чтобы унести наши вещи. Следствие продолжалось долго, но результатов никаких не дало.
Очень тяжело перенесли мы тогда эту утрату. Особенно болезненно восприняли хищение Маня и Изя. Не знали они тогда, что это ещё не самая большая потеря и самое страшное их ждёт впереди.
Через два дня Маня и Изя уезжали в Москву, откуда шёл прямой поезд на Ашхабад. Трудным было наше прощание. Было какое-то предчувствие, что расстаёмся мы навсегда.
87
Новый и последний год учёбы в институте имел свои особенности. В первом семестре ещё нужно было прослушать курсы лекций по экономике промышленности, технике безопасности, противопожарному делу, промсанитарии и ряду других дисциплин по которым предстояли экзамены, а во втором семестре предстояла серьёзная работа над дипломным проектом.
После хищения наших вещей из общежития мы с Колей решили оттуда выселиться и снять комнату где-нибудь недалеко от института. Это диктовалось ещё и необходимостью создания лучших условий для занятий во время дипломного проектирования.
После недолгих поисков нам удалось найти небольшую комнатку в полуподвальном помещении на улице Пастера, в десяти минутах ходьбы от института. Хозяйка квартиры, пожилая одинокая женщина, дала нам в пользование широкий диван, где мы могли свободно спать вдвоём, стол, книжную полку, небольшой шкаф и пару стульев. Больше в нашей комнатке и не поместилось бы, да нам и не нужно было. Это удовлетворяло все тогдашние наши потребности. В комнате было только одно окошко, да и то чуть выше уровня земли, и только через его верхнюю часть проникал свет, а по утрам и лучи солнца. Зато мы платили
135
только по 150 рублей в месяц, что в Одессе считалось не дорого. Мы не замечали никаких недостатков в нашем жилье. Нам здесь всё нравилось. Впервые в своей самостоятельной жизни мы имели свою комнату!
Хозяйка доверила нам ключи от передней и мы могли приходить домой в любое время и никого не беспокоить. Были и другие удобства. Мы могли теперь без очереди пользоваться кухней, туалетом и даже душем. Рядом находились не только институт, но и базар, несколько продовольственных магазинов, поэтому мы стали реже пользоваться городским транспортом.
В общем нам было хорошо в нашей комнатке. Коля как-то пошутил, что жить нам здесь вместе до свадьбы, а кто раньше женится получит комнату в подарок от друга, которому придётся искать себе новое жильё. Его шутку можно было принять и всерьёз, так как его отношения с Мирой и мои с Анечкой были не так уже и далеки от их официального оформления.
Возросшая в несколько раз квартплата требовала дополнительных источников дохода. Реализации Колиных талонов на это явно не хватало. Да к тому же это были его деньги. Если я мог раньше допустить их использование на покупку Колей продуктов на наше питание, то на оплату ими квартиры я рассчитывать не мог. Совесть не позволяла. Коля считал вырученные от продажи талонов деньги общими и даже обиделся, когда я наотрез отказался от оплаты им всей месячной квартплаты, но я настоял на своём и платил хозяйке отдельно положенную сумму из небольших своих денежных запасов.
Поняв, что решение моё твёрдое и, ощущая финансовые трудности, Коля стал искать дополнительные возможности заработать пару сот рублей в месяц. Ему, наконец, удалось договориться со знакомым армянином, торговавшим фруктами на Новом базаре под вывеской колхоза «Радянська Украина», что мы будем у него ежедневно работать по пару часов в день за 250 рублей в месяц. Этого нам было достаточно не только на квартплату, но и на некоторые другие расходы. Устраивал нас и режим работы. Мы приходили рано утром и до ухода в институт справлялись с нашими обязанностями по разгрузке товара, его сортировке и подготовке к продаже. Такой распорядок нашей работы устраивал и хозяина, так как машины приходили на рассвете и торговля начиналась рано.
Трудились мы с Колей усердно и получали за это не только причитающиеся нам деньги, но нередко и премии натурой: то арбузом угостят, то дыней, то винограда «Дамские пальчики» отжалеют. Работали мы у этого армянина до глубокой осени и заработали приличную сумму, что решило все наши текущие финансовые проблемы и даже позволило собрать немного денег прозапас.
Анечка редко бывала у меня, когда мы жили в общежитии и ещё реже заходила в нашу комнату, когда мы с Колей поселились в ней. Она стеснялась этого раньше, когда в комнате проживало 6-7 ребят и тем более считала это неудобным, когда нас было только двое. Когда я однажды пригласил её отведать свежих фруктов, которыми нас утром угостил хозяин колхозного ларька, ей очень понравилось и она похвалила нас за порядок, чистоту и уют в комнате. Провожая её домой, я как бы в шутку предложил переселиться ко мне, если ей так у меня всё нравится, на что она то ли шутя, то ли всерьёз сказала:
-Предложение заманчивое. Стоит подумать.
