'Дмитриевскую субботу' (суббота перед26.10.), хотя изначально у славян даже дня с таким названием не было: суббота происходит от иудейского 'шаббат' - шабаш - еженедельный праздник ранних иудо-христиан. Вешняя Родоница - главный день поминовения родичей, день 'встречи' с ними. Дорогих гостей окликали по именам; язычники были убеждены в существовании таинственной неразрывной связи между человеком и его именем, имя считалось важнейшей составной частью человека как земного, так и отошедшего к Предкам. 'Дедов' просили отведать бескровного угощения - клецек и хмельного медового питья. Клецки от глагола 'клечать' - 'кликать', то есть возвещать волю Предков устами вдохновенной ведуньи.
Свешенный напиток арийцев - хома - от праславянского хмеля. Древнейший языческий обычай дожил до наших дней в виде обязательной поминальной стопки для покойника.
Посредством жертвоприношений устанавливалась связь с Предками: питье и пища становились целебными, насыщенными исходящей от Предков живительно' силой.
Свещеннодейство оборачивалось безудержным весельем - 'беснованием', так осуждаемым Стоглавом (записки церк. собора 1551г.). В первобытном исступлении стирались зыбкие грани между песней, пляской и кличем, между явью и наваждением, между людьми, призраками и стихиями. Зрителей не было: в волшебный хоровод вовлекалась ВСЯ ПРИРОДА. Ощущение присутствия Предков возрастало у некоторых, особо предрасположенных к тому участников до прямого ясновидения…
Радостное ВЕСЕЛЬЕ поминальных обрядов - игрищ было естественным проявлением славянских воззрений на ПРИРОДУ. Поминки были обрядом ЖИЗНЕННОГО коловращения, поскольку жизнь не завершается смертью: в вещем русском языке - 'душа' - именование отошедших и душа - причина жизни.
Поминальные обряды, были поражением смерти.
Подобное мировоззрение определяло бесстрашное отношение воинов к смерти: греческие, латинские и арабские историки в один голос утверждают, что в открытом, бою славяне были непобедимы. Для воина подлинной смертью была не гибель за правое дело, а бегство с поля брани, ибо душа труса не возвращалась к Предкам, а навеки умирала вместе с телом.
Смерть в сражении - не только условие увековечения славы витязя в поколениях, но и превращения его из воина на Земле в воина - защитника родичей в дружине Пращура-Родоначальника. Высшее благо воина - самопожертвование во имя Отчизны, и потому на тризне сложивших буйну голову в кровавой сече не оплакивали, а высоко о них радовались.
Воину страшна не смерть, но бесславная жизнь в рабстве. Именно качество восприятия смерти превращает человека либо в раба, либо во властелина своего бытия. Раб становится рабом, потому что страшится смерти. Но он-то и попадает в ее объятия.
Славяне не сдавались врагу живыми: 'Мертвые сраму не имут!' - возвестил Светослав - ВЕЛИКИЙ ВОИН, сплотивший славянскую Державу от Дуная до Волги, от Варяжского моря до Чермного. Свещенна любовь к Отечеству и свещенна ярость к его недругам! И светлая слава Светослава гремела по всей Европе, и честь Русского Воина была образцом для народов.
Такие же понятия о воинской отваге были и у двоюродных братьев славян у германцев, кельтов, фракийцев…
Смерть вообще считалась последним и величайшим испытанием, кома полнее всего раскрывается глубочайшая сущность человека и обнаруживается подлинная его ценность. Только в поведении воина перед лицом смерти завершается его становление. Не даром сохранение присутствия духа в свой смертный час считалось высшей доблестью. Язычник должен был всегда жить достойно, чтобы в любое время встретить смерть без страха.
Саги древних германцев-скандинавов поражают современное воображение торжественным спокойствием героев перед смертью. В песнях Эдды Валькирии провожали бесстрашных воинов в Светлую Валгаллу, в то время как подлые и раболепствующие исчезают во тьме Хеллы - владычицы смерти.
О воинственных кельтах и об их волхвах-друидах так писал Цезарь: 'Они особенно хотели бы убедить нас, что души не умирают, но после смерти возвращаются в других телах. Они считают, что подобный взгляд очень полезен, чтобы поднять в человеке мужество и даже внушить ему презрение к смерти'. Именно друиды внушали воинам то презрение к смерти, которым так восхищались римляне.
Геродот рассказывает, что наиболее ожесточенное сопротивление Дарию оказали геты-фракийцы, чье мужество объяснялось их непоколебимой убежденностью в бессмертии души и перевоплощении. Воины - фракийцы состязались за право удостоиться величайшей чести - принять добровольную смерть на остриях копий, чтобы таким образом отправиться гонцом к фракийскому верховному божеству.
Японские летчики - Камикадзе также оспаривали друг у друга право первым отправиться в свой смертельный полет на американские авианосцы. Жителям Страны Восходящего Солнца удалось сохранить свое исконное национальное мировоззрение, остаться такими же язычниками-солнцепоклонниками, какими были и наши далекие предки.
В японском храме Ясукуни до конца войны совершались особые ночные обряды поминовения - вызова и встречи душ погибших воинов, называвшиеся секонсай (дословно 'торжественный обряд вызова душ умерших'). Здесь вдохновлялись на подвиг самопожертвования пилоты-смертники.
Один из них, прежде чем совершить свой последний полет, написал четырехмесячной дочери: 'Когда ты вырастешь и захочешь встретиться со мной, то пойдешь в светилище Ясукуни, и твое сердце поможет тебе увидеть меня'…
Из русского народного заговора
Из древнего языческого заговора
ЗЕМЛЯ, соединяющая в себе все стихии, с незапамятных времен была одновременно ЕСТЕСТВОМ и БОЖЕСТВОМ. И для всех племен заемных Она была ПРАМАТЕРЬЮ, порождающей все сущее (что отметил и Юнг в своем учений об архетипах).
Столь живое, непосредственное ощущение наших отдаленнейших предков запечатлено в наследственной, родовой памяти: недаром и в русском Языке слове ЗЕМЛЯ - женского, материнского рода, а сама земная твердь называлась материком.
Свещенное слово МА (МАТЬ) имеет глубочайшую праиндоевропейскую древность. В крито-микенских надписях во главе божеств - великая МА иногда Она именуется Ма-Дивия, то есть Верховная Богиня - Матерь всех богов. В нашей речи макушка и верхушка - понятия однозначные. На Руси почитали Макошь - прародительницу мира и одновременно олицетворение Матери-Земли, замещенную после христианизации Параскевой-Пятницей.
Латинское слово 'материя' (природное вещество, то есть природная действительность) восходит к однокоренному МАТРОНА - МАТЕРЬ. В английском и в некоторых других индоевропейских языках 'matter' - материя, материнское вещество. Древние оккультисты говорили о 'materia matrix' - материнской изначальной материи. И только в этом смысле наших пращуров можно назвать материалистами, поскольку их мировоззрение не имеет ничего общего с плоским 'научным' материализмом, отказывающим Природе во всеобщей одушевленности.
В цельном языческом мировидении Дух и Природа не противостояли друг другу. Для язычника сама материя, то есть природная плоть, была лишь воплощением какой-либо силы или стихии. Все земное одухотворялось, а |все духовное имело природную оболочку.
Великий Пан - животворящий Дух самой Земли - почитался самым важным из Духов-Хозяев. Греческий
