Пять поэм

Что для многих цвет жизни навеки пропал».

Услыхав это все, Искендер многославный
Был, как видно, смущен сей опасностью явной,

Но ответил он так: «Древки множества стрел
Из различных лесов. Есть и сильным предел.

И, быть может, овеянный счастьем летучим,
Я взнесу на копье его голову к тучам».

Искендер действует арканом. Необычайный пленник приносит Искендеру Нистандарджихан

Белизною широкой покрылся восток,
А на западе сумрака скрылся поток.

И Властитель, рожденный на западе, снова,
Все войска разместив, ждал чудовища злого.

Вот румийцы на правом крыле, а отряд
Из берберов за ними свой выстроил ряд.

А на левом крыле узкоглазых Китая
Встали многие сотни, щитами блистая.

Искендер был в средине. Как сумрачен он!
Конь хуттальский под ним будто яростный слон.

А буртасы на той стороне, и аланы,
Словно львы, бушевали, взволнованны, рьяны.

С барабаном свой гул грозный колокол слил;
Над равниной в трубу затрубил Исрафил.

От литавр, сотрясающих мир без усилья,
В скалах Кафа Симург растрепал свои крылья.

Но кричали литавры от страха: рога
Напугали их воем, пугая врага.

И войска с двух сторон свое начали дело,—
Для кого в этот день счастье с неба слетело?

И зловещий, в одежде своей меховой,
Но равнине пошел, будто слон боевой.

От него смельчаки вновь не знали защиты:
Все свой бросили щит, все им были убиты.

Из толпы царских воинов, скрытый в броне,
Снова выехал витязь на черном коне.

Так огнем он сверкнул, меч свой вскинувши смело,
Что у жаркого солнца в глазах потемнело.

И узнал Искендер: это доблестный тот,
Что не раз выступал, сил румийских оплот.

И встревожился царь своим сердцем радивым:
Этот смелый столкнется с чудовищным дивом!

И подумал Владыка, тоской обуян:
Эту гордую шею свернет Ариман!

Стал наездник, уздою владевший на диво,
Вновь являя свой жар, вкруг ужасного дива,

Словно ангел, кружится. От века вовек
Небосвод вкруг земли так вот кружит свой бег!