Но кудри вихрились: «Ты тронуть нас посмей-ка!Ведь в каждом волоске есть мускусная змейка!»Как будто их слова над ухом слышал шах:«Ты — раб, мы — господа, пред нами чувствуй страх».Она была что клад, а змеи, тайны кладаХраня,[160] шептали всем: «Касаться их не надо».Нет, в руки их не брал, колдуя, чародей,Сражали колдунов клубки опасных змей.Наверно, выпал ключ из пальцев садовода,—Гранаты двух грудей открыли дверцы входа.[161]То сердце, что узрит их даже вдалеке,Растрескается все — как бы гранат — в тоске,И Солнце в этот день с дороги повернуло[162]Затем, что на Луну и на воду взглянуло.Парвиз, улицезрев сей блещущий хрусталь,Стал солнцем, стал огнем, пылая несся вдаль.Из глаз его — из туч — шел дождь. Он плакал, млея!Ведь поднялась луна из знака Водолея.Жасминогрудая не видела егоИз змеекудрого покрова своего.Когда ж прошла луна сквозь мускусные тучи,Глядит Ширин — пред ней сам царь царей могучий.Глядит: пред ней Хумой оседланный фазан,[163]И кипарис вознес над тополем свой стан.Она, стыдясь его, — уж тут ли до отваги! —Дрожит, как лунный луч дрожит в струистой влаге.Не знала Сладкая, как стыд свой превозмочь,И кудри на луну набросила, как ночь,Скрыв амброю луну — светило синей ночи,Мглой солнце спрятала, дня затемнила очи.Свой обнаженный стан покрыла черным вмиг,Рисунок чернью вмиг на серебре возник.И сердце юноши, кипением объято,Бурлило; так бурлит расплавленное злато.Но, видя, что от льва взалкавшего оленьПришел в смятение, глазами ищет сень,—Не пожелал Хосров приманчивой добычи:Не поражает лев уже сраженной дичи.В пристойности своей найдя источник сил,Он пламень пламенных желаний погасил,Скрыть терпеливо страсть ему хватает мочи,И от стыдливой честь его отводит очи.Но бросил сердце он у берега ручья.Чья ж новая краса взор утолит? Ничья.Взгляни: две розы тут у двух истоков страсти.Здесь двое жаждущих у двух глубин во власти.Хосрову в первый день путь преградил поток,Луну во глубь любви ручей любви повлек.Скитальцы у ручьев свои снимают клади,Размочат жесткий хлеб и нежатся в прохладе.;
