В ручье ль его луна? О, где она, о, чья?Он пальцев мостики облил своей слезою,Он мост двух рук своих ломал над головою.Поток прелестного! Ширин! Ее однуОн видел. Он упал, как рыба в глубину.Он горестно стенал. Поняв его стенанье,Заплакал небосвод, пославший испытанье.Шебдиза он искал и светлую Луну.«Где ворон с соколом?» — будил он тишину.Носился он кругом, как на охоте сокол.Где ворон? Вместе с ним ушел в полете сокол.Злой ворон быстротой какое создал зло!Весь мир так черен стал, как ворона крыло.День — ворон сумрачный, не сокол он красивый.Он что колючий лес — не мускусные ивы.Царевич ивой стал.[166] Душа его мрачна.И слезы падают, как ивы семена.Где солнце? Скорбен вид согнувшегося стана.Стан — ива. Вот и стал он клюшкой для човгана.[167]Из сердца пылкого пошел палящий стон:«Да буду, как щепа, я пламенем спален!Лишь миг я зрел весну! Горька моя утрата!Не освежил я уст прохладою Евфрата!Жемчужину найдя, не смог ее схватить!Что ж! Камень я схвачу, чтоб камнем сердце бить!Я розу повстречал, да не сорвал с зарею,—И ветер взял ее, и мгла сказала: «Скрою».Я снежный зрел нарцисс над гладью синих вод,—И воды замерли и стали словно лед.Бывает золото в воде под льдистой мутью.Что ж сделалась она вмиг ускользнувшей ртутью!Хума счастливую мне даровала тень,И трон мой вознесла в заоблачную сень.Но, как луна, я тень покрыл своей полою,И света я лишен, и стал я только мглою.Мой нат уже в крови. Уж близок я к беде!Меч палача, он где еще свирепей? Где?Возникла из ключа сверкающая роза.Все видел я во сне. Мне этот сон угроза:Теперь, когда в ключе уж этой розы нет,Не броситься ль в огонь? К чему мне божий свет!Кто мне велел: «Красу и взором ты не трогай.Блаженство повстречав, ступай другой дорогой»?Какой злокозненный меня попутал див?Я сам покинул рай, разлуку породив.Терпеньем обладать — полезен сей обычай.Лишь мне он вреден стал: расстался я с добычей.Я молнией души зажечь костер смогу.На нем напрасное терпенье я сожгу.
