— Они ядовитые? — спросил Костя.
— Нет. Это пустынницы, — ответил Мергелян. — Они неопасны.
Вдруг конец ремня дернулся в его руке с новой силой, и снизу донесся приглушенный голос Виктора:
— Тащи!
— Раз… два… взяли! — крикнул Мергелян тоном заправского грузчика, и поводок медленно пополз наверх.
Костя чувствовал, как на его ладонях саднит кожа, но тащил изо всех сил. Самвел стоял ближе всех к краю колодца и, нагнувшись, глядел вниз.
Наконец из колодца показалась серая, мохнатая, в завитушках, спина овцы. Самвел, отпустив провод, стал на колени, обхватил своими маленькими руками овцу за туловище и помог ей перевалиться через острый выступ камня.
Виктор мастерски, мертвым морским узлом связал провод, которым он опутал ее передние ноги и спину, — пришлось разрезать ножом.
Овца неподвижно лежала на камнях, и ее глаза были полузакрыты. Казалось, ничто уже не поднимет ее.
Сидя на корточках, Самвел ощупывал ее ноги: не сломаны ли? Нет, ноги были целы.
— Жива? — спросил Костя.
— Отдышится, — проговорил Мергелян. — Провод перехватил ей дыхание.
Самвел ласково гладил овцу и что-то приговаривал по-армянски. Костя не понимал ни слова, но, глядя на выразительное лицо Самвела, догадывался, о чем тот говорил. Он просил овцу подняться. Он очень просил овцу подняться на ноги.
И овца словно послушалась его. Вот она приподняла голову, поджала ноги и повернулась на живот. Потом она оперлась на передние ноги, приподнялась и медленно встала. Несколько мгновений переминалась с ноги на ногу, словно проверяла, все ли у нее цело. Затем медленно, с достоинством двинулась к расщелине меж камней в том направлении, где паслась отара.
Но что это? Блеснув на солнце, из ее густых завитков на землю упала и покатилась желтая монета. Овца сделала еще несколько шагов, и еще несколько монет вывалилось из ее шерсти. Казалось, овца, наделенная таинственной силой, платит людям за свое спасение.
Самвел нагнулся и поднял одну из монет. Она была золотая и, несомненно, старинная. Время не тронуло ее. Какие-то древние иероглифы покрывали обе ее стороны.
В это время из глубины колодца донесся голос Виктора:
— Вы что там, заснули?.. Давайте конец! Мергелян быстро привязал камень к проводу и опустил его в колодец.
Ползая между камнями, Костя и Самвел собирали монеты. Они удивлялись тому, что все монеты разные: на одних изображено солнце, на других — кинжалы, львы, газели, но на большинстве — лишь вязь древних письмен. Однако рассматривать их было некогда. Виктор снова подал сигнал. Напрягая все силы, Мергелян и ребята снова взялись за провод, обдирая о него руки, начали тащить вторую овцу. Через некоторое время овца лежала на камнях, рядом с колодцем. Пока старшина ножом разрезал провод, Самвел присел на корточки и провел рукой по животу овцы — тут же на камнях зазвенело золото: еще три монеты покатились по земле.
— Да там целый клад! — воскликнул Мергелян и, сложив руки рупором, крикнул вниз: — Виктор, у тебя под ногами золото!..
— Конец давай! — донеслось снизу.
Как истинный спортсмен, привыкший лазить по скалам, Виктор, подтягиваясь на руках, стал подниматься наверх, ловко нащупывая опору в щелях рассохшихся стен колодца.
Наконец он выбрался наверх. Потный, грязный, измазанный глиной, он достал из своих оттопыривающихся карманов пригоршню монет и протянул Мергеляну.
— Смотри-ка, смотри-ка, что делается! — удивился Мергелян.
— Там их еще много — так и блестят в темноте!
— Сказка! — воскликнул Мергелян. — Тысяча и одна ночь!.. Первый раз в жизни внжу настоящий клад!
— Восторги отставить! — сказал Виктор, тяжело дыша и вытирая свое лицо. — Мы и так потеряли здесь слишком много времени… Ну, ребята, тащите вашу овцу подальше от колодца. Вряд ли дед Баграт поверит вам, что она сломала себе ногу на ровном месте… — Он подозвал к себе Факела и прикрепил поводок к его ошейнику.
— Привет, ребята! Да не падет гнев старика на ваши бедные головы! — пожелал им на прощание Мергелян.
Пограничники ушли. И ребята остались вдвоем возле бессильно лежащей овцы. Она тихо блеяла, откинув назад голову. Ее левая передняя нога была в крови. Едва Самвел до нее дотронулся, овца резко дернулась.
— Она не может встать, — сказал Костя.
Что же делать? С минуты на минуту вернется дед Баграт. Он сразу все поймет. Да еще эти проклятые монеты! Ведь ему придется сказать, где они найдены.
— А что, если мы бросим монеты обратно? — спросил Костя.
— Нет, — сказал Самвел, — нам все равно не придумать, что случилось с овцой. Дед не поверит, что она сорвалась со скалы и мы подняли ее наверх. Лучше уж рассказать все, как было. Он ни за что не простит, если узнает, что я обманул его!
— Ух и попадет же нам!.. — Костя с досадой схватил горсть монет и швырнул о камни так, что они, сверкнув на солнце, разлетелись в разные стороны.
— Зачем кидаешься монетами? — спросил Самвел.
— А на что они? Даже порции мороженого не купишь!
— Повезем в Ереван, в школу. Они, может быть, ценные…
Они помолчали, размышляя о том, что же им делать с овцой.
— Надо ей перевязать ногу, — решил Костя.
— А чем?
Костя скинул пиджак и оторвал большой лоскут от края рубашки. Потом нащупал перелом и, приложив к больному месту обломок палки, валявшейся между камнями, крепко обмотал. Овца вздрагивала от боли и тихо блеяла.
— Унесем ее поскорее отсюда, — сказал Самвел.
Они подняли овцу и с трудом потащили на себе. Едва они достигли склона холма, из-за камней показался Баграт. Он шел в сопровождении подпаска — высокого парня с черными и курчавыми, как овечья шерсть, волосами. Это был Мартирос, двоюродный брат Самвела.
— Что случилось? — подойдя ближе, спросил Баграт.
— Она упала вон с того камня, — сказал Самвел, указывая на самый большой камень, лежащий вдали.
— Это неправда! — крикнул Мартирос. — Она не могла туда залезть.
Старый Баграт недолюбливал Мартироса, который всегда старался со всеми спорить.
— Ну, овцы могут ходить и по стене! — Он подошел к овце, которую ребята положили на траву, и внимательно осмотрел ее. — Ну что ж, поймаю кобру — пусть капитан делает шашлык… Колхоз продаст ему эту овцу. — Старик посмотрел на ребят сверкнувшим взглядом. — Ну пошли, а то заходит солнце.
И тут только Костя увидел, что в руках старик держит длинную палку с раздвоенным, как у рогатки, концом.
— Пошли, пошли! — торопил Баграт.
Иногда в природе бывает так: сгущаются тучи, блещет молния, гремит гром. Ждешь ветра, бури, ливня… И вдруг набегает легкий ветерок — и где ты, грозная туча? Опять светит солнце, и дышится легко- легко. И только на сердце какое-то странное чувство. Уж лучше бы встретить бурю грудью, чем ждать ее, готовиться к ней, а потом испытывать какое-то странное чувство, схожее с грустью, оттого что буря промчалась мимо.
