Полночь в саду добра и зла

крест, когда Лоутон разрешил свидетельствовать тем двум панкам – дружкам Хэнсфорда, которые подтвердили, что между Джимом и Дэнни существовали половые отношения. Я усадил Джима на то самое место, где сидите вы, и сказал: «Послушайте, мы не можем второй раз допустить одну и ту же ошибку. Если мы это сделаем, он снова выпустит на присяжных тех двух парней, и все завертится, как в прошлый раз. Вы должны рассказать об этом сами, своими собственными словами. Расскажите все спокойно и мягко, чтобы сгладить тяжкое впечатление и погасить ажиотаж». Но Джим уперся – он не желал этого делать. Просто отказался и все. Заявил, что не может говорить об этом в присутствии своей матери. Тогда я сказал ему: «Бога ради, перестаньте, Джим. Ваша мать сидела в зале суда и все слышала!» – «Но не от меня!» – возразил Джим. Я подумал минуту и нашел выход: «А что если удалить вашу мать из зала суда на время вашего допроса? Тогда она ничего не услышит из ваших уст». Джим нехотя согласился. Я попросил его не беспокоиться, пообещав подобрать таких присяжных, которые не упадут в обморок при слове «гомосексуализм».

– И как конкретно вы планируете это сделать? Зейлер задумчиво оперся локтями о стол.

– Ну, мы собираемся поступить следующим образом: спросим потенциального присяжного, не почувствует ли он каких-либо затруднений, если узнает, что подсудимый – гомосексуалист. Они, конечно, в один голос заявят: «Что вы, конечно, нет, никаких проблем не будет». Тогда мы спросим их: «Хотели бы вы, чтобы учителем ваших детей в школе был гомосексуалист?» На этом вопросе поймается большинство из них. «Я бы не хотел, нет». Таких людей мы исключим. Если же кандидат в присяжные уклонится от ответа на этот вопрос, мы добьем его следующим: «Есть ли гомосексуалисты в церкви, куда вы ходите?» Короче, если у человека есть предубеждение, мы рано или поздно докопаемся до него.

Зейлер не был заинтересован в смене округа, где должно разбираться дело.

– Как бы нам не пришлось об этом пожалеть, – сказал он. – Никто не может предугадать, как сложится тогда процесс. Мы потеряем возможность им управлять. Слушания могут назначить, например, в графстве, Уэр. – Зейлер округлил глаза. – Но там же нет никого, кроме заскорузлых южан. Эти люди считают грехом, заниматься сексом с собственной женой при свете. Да они линчуют Джима еще до вынесения приговора. Так что, я думаю, лучше всего провести повторное разбирательство именно в Саванне. Обвинение окружного прокурора не так сильно, как кажется, а сейчас оно стало еще слабее.

– Почему? – вставил я вопрос.

– А я вам объясню, почему. Лоутон любит говорить, о неопровержимых, с его точки зрения, объективных уликах против Джима. Все это – дерьмо собачье. У него два любимых дитяти: теория остатков пороха и теория coup de grace. Он утверждает, что отсутствие, остатков пороха на руках Дэнни доказывает то, что он не стрелял и что Джим подошел к лежавшему на спине Хэнсфорду и дважды выстрелил в него – в спину и в голову. Но мы играючи разобьем оба эти аргумента. Я говорю вам об этом, потому что все это уже сказано окружному прокурору.

В прошлом месяце мы получили письменное разрешение суда на проведение собственной судебно- медицинской экспертизы двух «люгеров» – Джима и Дэнни, и рубашки, в которую был одет Дэнни. Для выполнения этих анализов мы выбрали ведущего специалиста страны – доктора Ирвинга Стоуна из Института судебно-медицинской экспертизы в Далласе. Это тот самый парень, который исследовал одежду президента Кеннеди и губернатора Коннелли, проводя экспертизу для комиссии конгресса при расследовании убийства Кеннеди. Так что, как видите, доктор Стоун не новичок.

Правда, нам пришлось здорово попереживать. Мы не знали, пойдет ли на пользу защите свидетельство доктора Стоуна, потому что результаты экспертизы были затребованы окружным прокурором. Более того, Лоутон послал с нами в Даллас доктора Ларри Говарда, директора криминалистической лаборатории Джорджии. Старик сам повез рубашку и пистолеты.

Ну, а когда доктор Стоун приступил к огневым испытаниям пистолета Дэнни, выяснилось нечто неожиданное. Пистолет не выстрелил. Сначала Стоун подумал, что оружие поставлено на предохранитель. Но оказалось, что у пистолета необычайно большое сопротивление спускового крючка – около двадцати фунтов, хотя у обычных пистолетов этот показатель не превышает четырех-шести фунтов. Стоуну пришлось нажать на со бачку изо всех сил, и тогда пистолет все-таки выстрелил. Так появилось объяснение, почему Дэнни промахнулся, стреляя в Джима со столь близкого расстояния. Это был дар небес.

Потом доктор Стоун испытал пистолет Дэнни на предмет оставления продуктов выстрела. Он стрелял, направив оружие немного вниз, как должен был стрелять Дэнни, и количество пороховых остатков всегда было очень и очень небольшим. Более того, их количество было непостоянным от выстрела к выстрелу. Вы бы видели, что творилось со стариком Говардом. Бедного дока чуть не хватил удар.

После этого доктор Ирвинг Стоун произвел анализ рубашки Дэнни на предмет продуктов сгорания пороха. Черт побери, на рубашке вообще не было следов пороха. Стоун считает это доказательством того, что во время выстрела Джим находился от Дэнни дальше, чем в четырех футах, потому что именно на это расстояние продукты сгорания вылетают из дула более или менее компактным, пучком. Эксперт считает, что Джим не мог подойти к упавшему и выстрелить в него дважды, потому что тогда на рубашке неизбежно остались бы следы пороха. Ну, хватит о теории coup de grace Лоутона, Короче, старый Говард опять был близок к обмороку. Зейлер достал из ящика стола манильский конверт.

– Хочу еще показать вам маленький сюрприз, который мы приготовили для Лоутона. После того, как в дом Джима прибыла полиция, копы сфотографировали место происшествия. На этих снимках были показаны все детали, поддерживающие обвинение. Так? Ножка кресла на брюках Хэнсфорда, кусочек бумажки на рукоятке пистолета, смазанная кровь на запястье Дэнни. Все плохо. Лоутон представил суду двадцать фотографий, но полицейский фотограф показала на первом процессе, что отсняла пять пленок. Это значит, что мы не видели около сотни снимков. Пару недель назад мы попросили разрешения взглянуть на них, не зная, правда, что нам удастся на них найти. Мы думали, что не найдем ничего. Но как бы то ни было, мы получили все снимки и внимательно их рассмотрели. Отлично, а теперь взгляните вот сюда.

Зейлер дал мне фотографию, на которой было изображено кресло за столом Уильямса. На ковре возле ножки кресла виднелся кожаный кошелек.

– А теперь посмотрите на эту фотографию и сравните ее с первой.

Кошелек не касался уже ножки кресла, а лежал нескольких дюймах от нее.

– По рисунку ковра можно сказать, что с места были сдвинуты и кресло, и кошелек. Я не знаю, кто их двигал и зачем, но никто не имеет права двигать предметы на месте предполагаемого преступления, пока не сделаны все фотографии и не произведены все замеры. Если полицейские что-то передвинули, то должны были внести это в протокол и сфотографировать, но этого сделано не было, и вот что мы нашли, просматривая другие фотографии.

Зейлер выложил передо мной несколько фотографий стола Уильямса.

– Посмотрите, где находится розовая коробочка здесь… и вот здесь.