Вторым был барон Сан-Зар[83]. Стефан, Владетель баронства Сан-Зар, являлся почти что полной противоположностью своему другу. Сорок восемь долгих лет жизни оставили на нём свой отпечаток, и не совсем приятный. Некогда прекрасные рыжие волосы, из-за которых по нему сходили с ума многие придворные дамы, поседели, хотя рыжие седеют медленнее остальных. Густые и длинные усы и бородка клинышком делали своего владельца в чужих глазах лет на пять или шесть старше. Ещё два года прибавлял совсем не красивший его, хотя Стефана уверяли в обратном, живот. Из-за вместительности этого живота враги Сан-Зара за глаза называли его 'Усатым бочонком'. Когда Стефан узнал об этом, он вызвал добрый десяток насмешников на Поединок Чести [84], отправив к Тайтосу всех десятерых. Насмешки стихли. Подшучивать над Сан-Заром смели теперь только в кругу очень близких людей.
Сан-Зар почти всю свою жизнь, не считая конфликтами с воинственными соседями огнаров, провёл в своём замке, редко выбираясь даже к соседям. И лишь одно заставило покинуть барона так любимый им замок Сан-Зар: Реджинальд назначил его главой Особой охраны.
Указ об её учреждении был зачитан на Коронной площади лишь неделю назад, но вести об этом успели разлететься по всем Владениям. Не совсем добрые для дворян и, наоборот, прекрасные для простого народа.
Во-первых потому, что в Особую охрану Реджинальд повелел принимать всех желающих, лишь бы они умели держать меч в руках. Во-вторых, именно Особой охране теперь полагалось охранять королевскую особу, а гвардии отводилась лишь оборона дворца и патрулирование Белого города вместе с городской стражей. Дворяне боялись, что из королевской гвардии сделают обычное подразделение гарнизона, и поэтому подняли ропот. К счастью, Людольфинг оказался не глуп, и капитаном Особой охраны сделал Владетеля. Это слегка успокоило дворян.
– Компромисс, не более, - вздохнул Сан-Зар, любуясь на новую форму.
Белый плащ, накинутый поверх белых же доспехов, должен был намекать людям, что Особая охрана борется только за правое дело. Во всяком случае, на это надеялся Людольфинг. На белой ткани была вышита золотыми нитками молния, герб Королевства. А над ней - корона с двумя зубцами, новый герб Людольфингов.
– Меня терзают смутные сомнения, сударь Сан-Зар, - наконец-то прервал своё задумчивое молчание герцог Рабар. - А что, если Реджинальд пойдёт дальше?
Когда Фридрих начинал говорить, многие вздрагивали и глазели по сторонам, потому что у такого щуплого на вид человека не могло быть такого низкого и мощного голоса. А вот народ Рабара помнил, как их герцог, словно сошедший на землю Вартар, одним голосом останавливал бегущие рати и приводил в смятение аркадские и партафские орды. Просто голос обычного человека не должен был перекрывать шум битвы и гром. Получалось, что Рабар был не совсем и человеком... Или хотя бы далеко не 'обычным'...
– Он, как мне кажется, несколько лет побесится, а потом возьмётся за ум, выкинет алых магов из столицы и... - баронов Сан-Зар всегда отличала полная наивность в делах политических.
– Если Фердинанд проиграет битву Блад Торну, Реджинальд подомнёт под себя всё северное Королевство. И, как мне кажется, отдаст в руки своих братьев. А потом примется и за остальные части. Боюсь, что за Артуа и Беневалем последуют мой Рабар и Ваш Сан-Зар. Уже сейчас Реджинальд может собрать до шестидесяти тысяч пеших и тысяч десять конных, и это не считая армий Королевства. Против такой силы вышел только Фердинанд. А если принц погибнет или проиграет, у Реджинальда больше не будет стоящих врагов внутри Королевства...
– Ну это Вы, герцог, загнули... - барон лихорадочно соображал. - Это что же получается? - лицо его сразу из красного стало снежно-белым.
– Вот, поняли? Ещё год, да что уж там, этот день и надвигающаяся ночь, и больше нет свободы, всё будет как в проклятой Унгуртской Теократии[85]. А я хочу, чтобы мои внуки владели моим герцогством, а не ползали на брюхе перед потомками Реджинальда.
– И что Вы предлагаете? Мы давали присягу на верность Реджинальду, и, скажем, убить его или предать - значит лишиться титулов и обречь на нищету наших детей и внуков. Лично у меня есть дочь, и я хочу, чтобы она вышла замуж за дворянина, а не за какого-нибудь столяра или каменщика. А ещё мне бы хотелось передать титул одному из моих сыновей.
– Не бойтесь, я даже и не думал о таких вариантах. Сейчас нас слишком мало, чтобы сделать что- нибудь серьёзное. Нам надо натолкнуть на те же мысли дворян в моём герцогстве и в Вашем баронстве и герцога Аскера. Он же сейчас командует Пятой армией? На границе с Аркадией?
– Да.
– Это хорошо. Иоанн Дука Ватац может нам помочь в этом деле.
– Герцог, Вы хотите воспользоваться помощью нашего извечного врага? Великолепно, сам Рошфор бы не додумался! - рассмеялся барон.
– Нет, я бы сказал, что Ватац воспользуется нашей.
– В смысле?
– Мне тут недавно ветер нашептал, - герцог не любил раскрывать свои источники информации, - что император идёт на Партафу, а Королевство не должно мешать.
– И что предлагает этот ветер?
– Мы даём спокойствие на нашей западной границе, они - деньги и наёмников.
– Сколько? - бароны Сан-Зар всегда любили считать деньги. К чести их рода, только свои. Или те, которые в скором времени они смогут назвать своими.
– Сорок тысяч сестерциев и четыре-пять тысяч айсаров.
– Великолепно!
– Тогда можно считать, что партия в 'смерть короля' началась... - прошептал Рабар.
Королевство. Предгорья Саратских гор.
Едва мы вышли из палатки, как я неуверенно спросил у Тенперона:
– Учитель, что же мы будем делать?
– В данный момент я собираюсь отвести тебя в твою палатку, а потом заснуть.
– Нет, сударь, я имею в виду, что Вы будете делать после отъезда принца?
– Взять столько еды и снаряжения, сколько можно, и отступать в предгорья.
– А разве это не будет нарушением приказа?
– Запомни: маги имеют право не выполнять приказ представителей королевской фамилии, если считают, что это противоречит интересам Гильдии и Королевства. А если по-огнарски, то нас тут просто перебьют.
– Ясно, учитель.
– Вот твоя палатка, - учитель указал мне на довольно широкую палатку, у входа в которую дежурило пятеро воинов.
– Доброй ночи, учитель!
– Доброй, доброй, - пробурчал себе под нос Тенперон и быстрым шагом отправился вглубь лагеря.
Только я захотел зайти в палатку, как один из охранников, лет девятнадцати, в простой кожанке и лаптях, спросил меня:
– Милорд, а правда, что Вы один убили сорок воинов в этой битве? - он прямо-таки сиял от одной мысли о том, что стоит рядом с таким героем.
– Я не считал, но мне кажется, что намного меньше, - и правда, сколько же я тогда убил?
– А алых магов вы же тогда чёрным пламенем спалили и одним взглядом сожгли того, в начале боя, чёрного рыцаря.
– Алых я достал 'огненным шаром', как и рыцаря, - по лицу воина казалось, что 'ледяная стрела' будет почище, чем чёрное пламя.
– Ух ты! Но я всё равно горжусь тем, что буду охранять такого великого мага! - он мне поклонился.
