должен был убедиться, что я захочу напасть именно на Воленского. Возможно, он достал результаты опросов свидетелей с Тисовой улицы и сделал вывод, что для Охотника принудительная коррекция памяти - больное место. Зная это, вычислить, кого я захочу убрать, - дело нехитрое. Впрочем, полиция и до этого не додумалась'.
Остановившись у окна, Термит закурил.
'Мордред, судя по всему, взялся за это дело серьезно. Тем лучше. Я надеялся спровоцировать общество защищаться - я сделал это. Главное, чтобы это хако-байкер не выбил меня из игры до шоудауна'.
Он бросил взгляд на часы: они показывали половину первого.
'Еще два часа, и мы увидим, как теперь себя чувствует наш дражайший лидер Справедливости'.
Термит затушил сигарету и отправился на кухню. Ужасно хотелось порыться в Интернете, поискать возможные заметки о вчерашнем инциденте в кафе и рядом. Но он решил отложить это на потом и, включив погромче музыку, принялся стряпать гуляш из клоно-кролика.
На цветастой упаковке виднелся лейбл 'Клонакса' - компании, в которой работал Котов. В емкостях с био-раствором выращивались свиные отбивные, куски говяжьей вырезки, куриные грудки и прочие вкусные части тела. Есть клоно-мясо в приличном обществе считалось апогеем дурного тона, но Термит окончательно перешел на него после визита на рабочее место Котова. Тот показал ему контейнеры, где были сложены те же продукты, но со значками биологически-традиционных.
Готовка затянулась надолго, но к началу передачи Термит успел сделать мясо и настрогать салат. Разложив еду на тарелки, а тарелки на поднос, он отнес снедь в комнату, включил телевизор и с удобством расположился в кресле.
- Сегодня у нас в гостях известный активист движения 'Справедливая инициатива', бывший судья и бизнесмен господин Воленский! - ведущая в строгом костюме с неожиданно глубоким декольте встала, чтобы поприветствовать гостя.
'О, имплантация души наркомана явно прошла успешно', - злорадно заметил Термит, поддевая вилкой лист рукколы.
Воленский выглядел, как призрак самого себя. Даже умело наложенный грим не мог скрыть бледности лица, а дорогие капли - воспаленного покраснения глаз. Политик был похудевшим и усталым.
'Всего-то ночку побывал в шкуре отброса общества, но, я вижу, все хорошо прочувствовал. Что ж, эксперимент с новой матрицей оказался удачным. Отлично, теперь я могу в некоторых пределах контролировать поведение биореактора'.
Ведущая задавала дежурные вопросы, Воленский отвечал невпопад. Термит наслаждался зрелищем, поедая гуляш с салатом.
- Вы считаете, что общество не обязано терпеть тех, кто не следует его законам, - говорила ведущая, волнительно положив руку на грудь, - но не кажется ли вам, что стирать личность из-за малейшей провинности - жестоко?
- Вся наша жизнь жестока. А стирание никчемной личности - это благо. Когда человека раздирает отчаяние, боль и ненависть ко всему миру, войти в пустоту - это желанный исход.
- Вы так считаете?
- Я это знаю. Отребья общества, преступники и маргиналы, они бегут от себя, они вмазываются героином, насилуют, убивают, все для того, чтобы на миг забыть о том, какое же они на самом деле дерьмо. Их жизнь - это череда дней без света надежды.
- И вы считаете, что стереть их личность в данном случае - милосердие?
- Да! Да...
Воленский вскочил с кресла. Его била дрожь. Сейчас он больше всего походил на наркомана, пропустившего прием дозы.
- Я не хочу так жить, - прошептал он.
'Да ладно, в нашем районе половина людей так живет, и ничего', - Термит отправил в рот кусочек мяса.
Камера застыла, показывая крупным планом измученное лицо Воленского. Он порывистым движением стер пот со лба и повторил:
- Я не хочу так жить.
Пошатываясь, он подошел вплотную к камере.
- Забвение - это счастье.
Ударился лбом об объектив. Изображение вздрогнуло. Воленский приложился о камеру еще и еще раз. По его лицу медленно полз ручеек крови, а политик все бился и бился.
Ведущая вскрикнула.
После одного особенно сильного удара, изображение погасло. Некоторое время были слышны лишь крики и треск, а потом оператор включил трансляцию с камеры под потолком студии. Видимо, на телевидении рассудили, что подобный скандал только добавит программе рейтинга.
Окончательно раздолбав камеру, Воленский застыл, будто не зная, что делать. Он запрокинул голову вверх - в рваной ране блеснул осколок стекла.
- Выключите трансляцию, вашу мать, выключите трансляцию! - истошно орал кто-то за кадром.
Термит отложил вилку и поставил на пол поднос с грязными тарелками. Вцепился в подлокотники кресла, напряженно наблюдая за происходящим.
Воленский резко повернул голову, оставив в воздухе трассирующий след из капелек крови. Двое мужчин в темной одежде секьюрити уже бежали к нему.
Экран телевизора резко почернел, а затем заполнился цветастой рекламой новой зубной пасты.
Термит выругался. Выключив телевизор, он кинулся к компьютеру. Забил в окно поисковика 'Воленский', нажал энтер. Одна из ссылок оказалась тем, что он искал: кто-то из массовки в студии снимал происходящее на телефон и сразу отправлял в Интернет. Изображение было зернистым и дерганым, но оно было.
Воленский отходил в противоположный от выхода угол студии. Секьюрити задержались, пробиваясь через декорации. А он всплеснул руками и крикнул:
- Дайте мне... дайте мне нож!
Под ударами тяжелых сапог секьюрити рушились картонные профили небоскребов.
Воленский тянул окровавленные руки к толпе зевак, в которую превратились и зрители массовки, и пара подсобных рабочих, и операторы.
Серебристый металлический предмет упал к его ногам. Это был небольшой складной нож: кто-то мрачной шутки ради исполнил просьбу Воленского.
Секьюрити на бегу вытащили травматические пистолеты. До безумца им оставался один рывок.
Воленский поднял брошенный нож, раскрыл лезвие и всадил его себе в горло.
- Какая ирония, - заключил Термит. - Вот тебе и достойные члены общества - всегда готовы кинуть тебе нож.
Кровь ключом била из раны - видимо, клинок перерезал сонную артерию. В студии поднялся переполох, кто-то визжал, кто-то дрался. Скоро телефон выбили из рук снимающего, и трансляция прекратилась.
Число посмотревших ролик стремительно росло. Термит с сожалением убрал курсор от кнопки 'комментировать'. Он закрыл окно и стал искать информацию о вчерашнем инциденте. На некоторых новостных сайтах пара строчек оказалась посвящена байкеру, который многократно нарушил правила дорожного движения возле остановки монопоезда. Кроме того, как выяснилось, мотоцикл был угнан накануне.
- Отлично. Значит, в полицию жаловаться мы не пойдем, - пробормотал Термит.
Подхватил поднос и отправился на кухню. Водя мыльной губкой по тарелкам, он продолжал обдумывать произошедшее.
'Никто, кроме Мордреда, не знает, что в случившемся с Воленским замешан Охотник. А Мордред не станет доносить об этом полиции, за устроенные гонки ему светит года два тюряги. В то же время, если только я достаточно хорошо понял его характер, - он наверняка выступит с обличительным заявлением. Конечно же, не поясняя, откуда у него эти факты. Будем на это надеяться, иначе придется самому возиться
