Вы тут долго стояли, плевали, капали кровью, теряли волосы. ДНК тут достаточно, чтобы сделать фотороботы на половину из вас. А два убитых мента и два немного помятых - большая разница.
К концу речи в Термита пересохло в горле и снова закружилась голова. Но Никотин, выслушав его, кивнул:
- Он прав. Отпустите мусоров.
- Спасибо.
- Ну, твою-то рожу они точно не опознают - так тебя отделали. А тебе еще на свадьбу идти.
- Хорошо, что я не жених.
35. Любовь
В холодильнике нашлось филе мороженного хека. Термит приложил рыбу к разбитому лицу, прошел в комнату и рухнул на спальник. В голове шумело, но события ночи казались далекими и нереальными. Никотин, разбивающий витрину головой Змея, избитые патрульные, темная вода, горящие ворота... Котов!
Термит резко сел, уронив хека, и стал рыться в карманах. На дисплее телефона высвечивались три не принятых звонка.
- Черт!
Он набрал вызов. Ответили почти сразу.
- Да? Андрей, ты?
- Ага, я. Слушай, извини, забыл тебе телефон отдать...
- Ты где? Ты жив?
Термит усмехнулся:
- Ну не из могилы же звоню.
- Я вызвал федов, они мотались по набережной, как бешеные, но никого не нашли.
- Жаль. К моим пришел не Охотник. Так, какой-то гопник. Он наткнулся на меня в ельнике. Мы подрались.
- О черт!
- Я удрал, вышел через северный вход, но поехал домой. Я слышал сирены федов и решил, что все в порядке.
- И ты не подумал мне позвонить?!
- Прости. Он мне засветил прямо в башку и...
- Тебе нужно к врачу!
- Я схожу. Я отдам тебе телефон завтра.
- Да не торопись, у меня этих телефонов штук пять. Но обязательно сходи к врачу!
- Да. Пока.
Термит положил телефон на пол и снова лег. Глаза слипались, сознание 'плыло', но все-таки навязчивая мысль не давала спокойно заснуть.
'Кто такой Ник? Я думал - обычная мелкая сошка, толкач. Но сейчас... Он гребаный псих, но он сумел наладить радиостанцию, он заставил этих бандитов выполнять его приказы. Костя Чернов фигура классом повыше, чем я рассчитывал. И плохо то, что он будет влиять на почти сложившийся расклад. Причем, самым непредсказуемым образом. Но что поделать. Будем надеяться, что он - моя счастливая карта'.
Он проспал до полудня и, возможно, дремал бы еще до вечера, но навязчивое солнце, заглянувшее в незавешенное окно, разбудило его. Термит сел, отбросил склизкое филе, которое уже успело растаять, и выругал солнечные лучи. После чего направился в ванную.
Собственное лицо напугало его. Оно выглядело как жуткое месиво, стянутое пленкой засохшей крови. Термит включил воду и умылся, шипя от боли почти как Змей. Снова посмотрелся в зеркало. Теперь, по крайней мере, в отражении угадывалось лицо. Опухоли благодаря хеку почти не было, но на лбу красовалась рваная рана, а на скуле расцвел синяк.
Вздохнув, Термит залез под душ, потом пожарил и съел несчастную рыбу, надел смокинг и отправился в косметический салон. Там его синяки замазали гримом.
Вход в кафе 'Кубань' был украшен букетами белых и пурпурных роз. Они чуть подвяли на морозе и роняли лепестки на каждого, кто неосмотрительно задевал их плечами. Внутри оркестр играл латиноамериканскую музыку, и певица протяжно пела на испанском, пахло ромом и мятой, а на стенах красовались фотографии девушек и женщин с сигарами в зубах. В узком проходе между столов уже танцевали. Парни в дешевых костюмах и девицы в арендованных платьях смеялись, пили дайкири и пиво и все время норовили перебить тамаду. Молодая жена, похожая на белый розан в своих пышных юбках, льнула к плечу супруга.
Анна появилась, когда уже третий раз вопили 'горько'. Она остановилась у входа, оглядывая помещение, и чуть вздрогнула, увидев Термита. Он предложил ей руку и отвел за столик.
Шумные возгласы и фамильярные кивки незнакомых людей заставили Анну сжаться. Она ерзала на краешке стула и, закусив губу, пристально смотрела в пол. А Термит откинулся на спинку сиденья и с удовольствием рассматривал ее. На ней было черное глухое платье, такое узкое, что он задумался, а надела ли она под него белье. Гладко зачесанные волосы блестели, как крыло ворона, глаза казались глубокими и туманными из-за макияжа. В первый раз на его памяти она ярко накрасила губы - они были карминно-алые, цвета артериальной крови.
- Выпьем? - он протянул ей прейскурант.
Для торжества кафе специально отпечатало цены на листах плотной мелованной бумаги. Анна потянулась было за прейскурантом, но тут же отдернула руку: на пальце показалась царапина. Неожиданно женщина рассмеялась:
- Порезаться о список выпивки! Только я так могу!
- Хочешь я попрошу пластырь?
- Нет, - она сунула палец в рот, - лучше 'Кровавую Мэри'. Послушай, что у тебя со лбом?
Он ссутулился, пряча лицо:
- Так, ничего...
Но она взяла его холодными пальцами за подбородок и заставила развернуться к свету.
- Тебя побили?
Он криво усмехнулся:
- Ну, я тоже им неплохо наподдал.
Страх и напряжение Анны таяли. Когда в следующий раз кричали 'горько', она с энтузиазмом присоединилась к возгласам, а на замечания парней с соседних столиков отвечала шутками.
'Конечно, умница Охотник сидел бы где-нибудь в лаборатории и вынашивал там коварные планы, а не ввязывался в драки, как последний гопарь'.
Анна, так и не дождавшись своего заказа, одним махом осушила его рюмку и вскочила на ноги. Чуть покачиваясь на слишком высоких каблуках, она схватила Термита за рукав и, смеясь, потащила его в проход.
Грянули барабаны, хрипло зашептал саксофон. Певица забормотала речитатив, похожий на заклинание вуду. Ботинки застучали по деревянному полу, заструились юбки, загорелись глаза. Звуки музыки как петли огромной змеи обвились вокруг всех в тесном зале и потянули в неведомое.
Какой-то сморщенный старичок в широкополой шляпе все стучал кулаком по столу и повторял: 'Эх, хороша, курва'. Парни у выхода смеялись, вроде как невзначай упираясь руками в бока, так, что за полами пиджаков были видны пистолеты. Толстая женщина с копной кудряшек хлопала в ладоши. Тамада усердно напивался.
Сверкали поддельные брильянты. Пенилось синтетическое кружево, обнажая ловкие молодые ножки. Кожа к коже, губы к губам, томный зовущий взгляд - и расставание в полуобороте, объятия новых партнеров.
