Она спросила:
- Ты выполняешь грязную работу для синдиката?
- Да.
Это было правдой.
- Убиваешь для них?
- Пока до этого не дошло.
И это было правдой.
'Если я сейчас спрошу про Охотника, он ответит мне, и я буду знать наверняка... Хотя зачем? Я и так знаю'.
- Значит я любовница мафиози? Постарайся выпутаться из их сетей, дорогой - не ради меня или закона, а ради себя. Синдикаты могут дать тебе и легальную работу.
- Иногда и дают.
- Но даже если ты кого-то убьешь, я буду молчать. А если тебя приведут ко мне на допрос, я подделаю данные. Но оплакивать тебя я не собираюсь! Если ты позволишь пристрелить себя, я тебе голову оторву!
- Я не позволю.
Термит улыбнулся и поцеловал Анну, как обычно, крепко и страстно.
Про Охотника она так и не спросила.
36. Стиратель
Золотые, выгоревшие на солнце травы высились почти до пояса. Жаркий воздух над ними был густым, как домашняя наливка, он пах сеном и медом. На краю поля зеленой стеной высились деревья. Лес был диким и темным, но на границе как стражи стояли в ряд старые липы, явно посаженные человеком. В центре поля росла яблоня-дичок, ее кудрявые ветви почти касались земли, создавая зеленый шатер.
Термит медленно осторожно вдохнул. Пьянящий воздух заполнил его легкие, он был таким густым и вкусным, что его было жалко выдыхать.
Вокруг царило безмятежное лето. Черные быстрые стрижи носились в глубоком небе как маленькие бомбардировщики, ветер гнал золотистые волны по травяному морю.
'В чем подвох?'
Термит сорвал с ветки твердое незрелое яблоко, зачем-то сунул его в карман и зашагал к лесу. Когда он подошел к липам, в глубине чащи мелькнула тень. Термит вздрогнул, но это лишь большой олень осторожно пробирался среди орешника.
Под пологом леса было прохладно и немного сыровато. Пахло землей, прошлогодними гниющими листьями и водой. Тихо ступая по мягкой подстилке, Термит обошел заросли орешника и молодой ольхи. Там, извиваясь как серебряная змея, по укромной ложбине тек ручей. Знакомый олень поднял голову. С его подбородка капала сверкающая вода, на боках лежали пятна солнечного света, пробивающегося сквозь листву.
- Привет, - сказал Термит.
Карие глаза животного посмотрели на него спокойно и задумчиво. А потом олень, ничуть не испугавшись человека, снова склонил шею и продолжил пить.
Термит улыбнулся и присел на корточки на берегу. Ему вдруг очень захотелось зачерпнуть этой прозрачной воды, которая даже на вид казалась ледяной. Он протянул руку, подставил под серебристые струи сложенную ковшиком ладонь. В первый миг его обожгло холодом, но потом ощущение сгладилось. Между его пальцев тянулись хрустальные нити.
'Это прекрасно'.
Ветер колыхнул ветки деревьев, и Термит увидел краем глаза, что там, за ручьем, чистый свет и мягкие тени сплетаются, создавая колонны и арки, вплетаются в цветочные изгороди и уткрывают чудесным орнаментом стволы деревьев.
Он встал, стряхивая последние брызги с рук, - и вдруг заметил, что с его пальцев срываются не капли, а частицы рыжей пыли.
'Что за?..'
Термит вытер руку о подол рубашки. Наткнулся на твердый шарик яблока в кармане джинсов. Осторожно достал фрукт - маленький и отчаянно зеленый. Термит держал его на ладони, но сам не заметил, когда яблоко вдруг осыпалось песком между пальцев.
'Черт!'
Он шагнул назад, оступился, схватился за протянутую ветку дуба. Рыжая пыль взметнулась в воздухе.
Олень оторвался от питья и шел к нему по ручью. Вода бурлила у его ног.
- Не надо, - сказал Термит. - Лучше будь фантомом, чем песком.
Он отвернулся и пошел назад, к полю, стараясь не прикасаться к ветвям. Земля превращалась в пыль под его ногами.
'Изгнание из рая? Это ты хотел мне показать, Нинген? Хотя я даже не съел яблоко. Сатана-читер, какое убожество!'
Когда он снова вышел в поле, за ним струился шлейф из песка.
'Я всегда знал, что дивный сад не для меня'.
Термит упал навзничь в траву, которая тут же рассыпалась под ним.
'Ты долбанный дурак, Нинген. Пусть все превращается в пыль от моего прикосновения - небо я уничтожить не смогу. Небо и стрижи, они останутся'.
Он лежал и смотрел в бесконечный сияющий простор, где резвились птицы.
- Ну как? - спросил скриптор.
- Прекрасно. Давно не пробовал такого чудного импульса.
- А как тебе пустыня под конец?
- Я ее не видел.
- В смысле? Почему?
- На кой черт мне пустыня? Я валялся, смотрел в небо. Оно мне больше понравилось, чем песок.
Нинген хмыкнул:
- Понятно.
- Я думаю, многие люди заплатили бы хорошие деньги за такой импульс, если бы он был в виде нано-фильма.
- Я таким не занимаюсь. Это не интересно.
'А что тебе интересно? Докопаться до глубин моей психики и сломать ее?'
- Когда мне снова приходить?
- Завтра.
Термит кивнул. Нинген быстро потерял к нему интерес и отправился в большой зал скриптория. Катя отключила аппаратуру и стала убирать капельницы. Сегодня ее волосы были заплетены в множество мелких косичек.
- Спасибо, - сказал Термит, когда она протянула ему куртку.
- Постарайся завтра не приходить. Соври, что забыл, заболел, напился, встретил девушку своей мечты. Что угодно. Но постарайся, чтобы между импульсами Нингена были серьезные интервалы.
- Спасибо за предупреждение.
- Он сказал мне, что ты - интересный экземпляр. Ничего хорошего это не сулит.
- Я знаю.
Она ловко управлялась с катетерами и проводами. Термит вылез из 'гроба' и поплелся к терминалу.
- Я слышал, Нинген пытается соревноваться с восьмым отделом, - сказал он будто невзначай, открывая анкетные таблицы.
