собой, но она знала, что я не позволю. На них мы могли протащить в чистую зону споры или мелких существ, умеющих быстро приспосабливаться и сжирать все вокруг.
Табат подталкивала носком ботинка очередную находку и шла дальше.
Сюрприз поджидал нас в одной из дальних комнат, сплошь завешанных непонятными тряпками. Я даже не стала пытаться понять, зачем и что это. Прошлась сканером и обнаружила движение. Подав знак Табат, осторожно двинулась вдоль стены, вглядываясь в складки полотнищ, обветшалых и потускневших от времени.
Вот он! Размером около метра в длину и сантиметров тридцать в холке, неподвижно висит на ткани, спрятавшись за свисающим до пола куском.
Мы называли таких существ — драконами. Они не были особо ядовитыми, да и не очень-то агрессивными, но люди отчего-то боялись их сильнее многих по-настоящему опасных тварей.
Короткое мощное тело, покрытое яркой желтой чешуей, очень блестящей и словно бы мокрой на вид. Вытянутая, узкая морда с прорезями ноздрей и выпуклыми синими глазами. Взгляд их, немигающий и неподвижный действительно напрягал, но чем? Человеческой осмысленностью или необычайной, чужой красотой сапфировой радужки с узкими зрачками? Они смотрели на тебя так, словно читали мысли, думаю, именно это и приводило людей в ужас. Начинало казаться, что перед собой они видят не просто животное, а существо близкое по интеллекту, а значит, потенциально куда более опасное. Человек ведь всегда меряет по себе.
Не думаю, что это правда. Те, кто хоть раз встретился с мороком, поддержал бы меня.
Еще, у драконов длинный, мощный и гибкий хвост, которым они пользуются как дополнительной конечностью. По хребту, начиная от впадины в основании черепа и до начала хвоста, у них растет чудный, золотисто-оранжевый гребень. Когда драконы атакуют, он поднимается над телом как парус, и острые колючки на его концах защищают от укусов противников не хуже ядовитых зубов.
Лапы драконов с семью пальцами и присосками на их подушечках, приспособлены чтобы ходить или лазать, ловко цепляясь за любые поверхности. Сдвоенные пальцы на их передних конечностях гораздо длиннее остальных и оснащены отличными когтями. А еще эти животные умеют проделывать немало фокусов стоя на задних лапах.
Драконы — хамелеоны. Они шустры, активны и хитры. Но все-таки, убить их не так уж и сложно.
Пока Табат изучала перемещение других драконов, наблюдая за ними на мониторе сканера, я медленно передвигалась вдоль другой стены. На охоте существует только охота, и если изначально нет командного духа, то ничего не получиться, как не старайся, кто-то рано или поздно слажает. Мы уже притерлись, поэтому хорошо чувствовали намерения и действия друг друга.
Я не собиралась убивать дракона красиво. Просто прицелилась и прожгла маленькую дырочку в висящей тряпке. Пятно у меня на сканере дернулось, и под ноги с глухим стуком упало желтое тело дракона. Его хвост несколько секунд судорожно подергивался, а затем замер. На теле видна была аккуратная дырочка с запекшейся по краю кровью. Вот и все.
Я повернулась к Табат. Ее охота также оказалась удачной. В комнате мы насчитали трех убитых драконов. Поскольку других тварей не обнаружилось, можно сказать, нам повезло. Музей как видно, не слишком понравился хищникам покрупнее, а вот для драконов до нашего прихода он служил идеальным убежищем.
Я знаю людей, для которых охота нечто сродни вкусному десерту. Они наслаждаются выслеживанием, убийством. Они осторожны, внимательны, терпеливы, но весь смысл происходящего можно описать тремя словами — им нравиться убивать.
Мне никогда не доставляла удовольствия эта часть работы. Защищаться одно, но методично уничтожать, совершенно другое. Конечно, я не была идеалисткой, но смерть ради смерти казалась мне грязной. Я любила ту часть своего ремесла, где оставалась один на один с миром, могла наблюдать и изучать, быть может, даже любоваться разнообразием и хитростью живых существ, где могла научиться чему-то полезному для выживания.
Я почерпнула немало полезного, наблюдая за теми, кого не всегда считала врагами. Они тоже хотели жить и просто занимали ту нишу, которая начала освобождаться.
— Таб, — тихо позвала я девочку, задумчиво смотрящую на мертвую ящерицу. Она повернулась, и я увидела в ее глазах печаль. Это меня порадовало. Я не хотела, чтобы Табат наслаждалась смертью.
— Нам нужно проверить остальные комнаты. — Сказала я ей и добавила, поразмыслив, — Я проверю две по левой стороне, а ты правую. И будь настороже. Здесь могут оказаться неприятные сюрпризы.
Она молча кивнула.
Мне снова повезло. Кроме роскошных зарослей совершенно безобидных растений, чьи споры занесло ветром сквозь выбитые окна, ничего и никого не встретилось. Я даже позволила себе немного полюбоваться вьющимися по стенам и полу серебристо-оранжевыми лианами. Там, где пространство не заполоняли узкие сиреневые листья, пучками покрывающие стебли, цвели цветы самых разнообразных оттенков. От бледно розового, лилового, до цвета фуксии, темно-фиолетового, сиреневого, белесого, оливкового и даже пронзительно синего, как глаза драконов. Тугие бутоны, раскрывающиеся одиночно или соцветиями цвели столь ярко и были так прелестны в своей дикости. Их не сдерживали рамки газонов, селекция или точно подобранные оттенки, и в этой неуправляемой красоте было что-то завораживающее.
Мне захотелось привести сюда Табат, и я вышла в коридор, чтобы позвать ее. На удивление, в коридоре девочки не оказалось. Встревожившись, я осторожно подошла к комнате, которую она должна была проверять и заглянула внутрь, держа оружие наготове.
Помещение, которое я послала проверять Табат оказалась, пожалуй, самым странным из обследованных нами. В нем, развешанные на стенах или стоявшие на полу, в совершенном беспорядке, находились зеркала всех форм и размеров. Огромные и маленькие, узкие и широкие, фигурные, перегруженные деталями и лаконичные, потемневшие от времени, покрытые мусором, грязью, пятнами и плесенью. Многие разбиты, иные заплетены серебристыми или черными лианами. Я на мгновение растерялась, не сразу увидев среди многочисленных полотнищ, отражающих нас и друг друга, Табат. Но когда увидела, в сердце словно вонзили раскаленную иглу.
Табат стояла напротив большого, узкого зеркала, похожего на прямоугольник в рост человека. Она замерла, словно увидела в отражении что-то необычное, пугающее.
Во всей ее позе читалась плохо скрытая беззащитность, как будто нечто в зеркале застало ее врасплох. Казалось, отражение притягивает ее и отталкивает одновременно. В безвольно повисших руках, опущенных плечах, в напряжении спины и откинутой назад голове, я видела ее желание бежать прочь и невозможность сделать этого.
Не зная, что так напугало Табат, я снова бросила взгляд по сторонам, и не увидела ничего опасного. Именно отражение приковывало ее к месту, там и нужно было искать ответы. Быстро приблизившись к зеркалу, я оттолкнула Табат в сторону и направила в него оружие, ища угрозу.
Из глубины мутного пространства на меня смотрела Алиса.
— Какого черта? — прошептала я, обращаясь не к кому-то конкретно, а просто растерявшись от невозможности происходящего.
Она улыбнулась:
— Красивая девочка. Совсем взрослая.
— Что это такое? — Придя в себя, я одной рукой продолжала направлять на нее оружие, а другой постучала по зеркалу.
— Не зеркало, — Алиса резко приблизила лицо и я отпрянула. Показалось, еще немного и она шагнет прямо в комнату.
— Табат, — резче, чем надо сказала я, — все в порядке?
— Да, — раздалось совсем рядом.
Краем глаза я различила движение. Зачем она стала рядом? Что за глупое любопытство?
— Вызови Миа, — приказала я, прекрасно понимая, что я могу это сделать точно также. Глаза были прикованы к Алисе, расслабленной, чужой Алисе, с таким искренним недоумением наблюдавшей за мной.
— Это она? — Вместо того чтобы выполнять приказ, спросила Табат.
