Она лежала рядом с человеком, о котором практически ничего не знала. Тем не менее, она безоглядно доверилась ему и чувствовала себя в полной безопасности.
Она обняла его и прижалась к нему как можно плотнее, чтобы ощущать его каждой клеточкой своего тела. Их губы слились в длинном, страстном и голодном поцелуе, от которого по всему телу разливался огонь.
Как бы спасая партнершу от невыносимого жара, Стивен начал освобождать ее от излишнего облачения. Вначале на пол полетела ее блузка, затем бюстгальтер, обнажая грудь и плечи. Дженифер прерывисто дышала, и ее бедра все плотнее вдавливались в его плоть, подводя жаждущее слияния лоно поближе к источнику будущего наполнения. Он возбуждал ее выше всякой меры, она совершенно утрачивала контроль за собой.
Дженифер читала о берсерках — древних воинах-викингах, приходивших в состояние исступления во время боя, когда они забывали совершенно о страхе смерти, не чувствуя усталости и боли от ран, крушили все подряд и совершали немыслимые подвиги.
Она тоже превратилась в такую воительницу-берсерку на поле любовной битвы. Она была уже на грани сексуального безумия и исступления. Уже ничто не могло остановить ее порыв, даже если бы кровать под ней и все здание отеля начали рушиться. И она готова была убить партнера за малейшую попытку промедления.
К счастью, он тоже, видимо, проникся моментом или осознал нависшую над ним опасность.
Уже через несколько мгновений на полу оказался практически весь ее туалет. Что-то молниеносно расстегивалось, что-то просто срывалось или спадало само. То ли накопленный опыт, то ли интуиция, то ли инстинкт самосохранения помогали ему с ходу разбираться в многочисленных хитросплетениях женской одежды. И вот он застыл между ее раздвинутыми в нетерпении ногами, в полной готовности, с уже надетым предохранительным средством, как дисциплинированный сексуальный воин, ожидая завершающей команды на пуск от своей повелительницы. Ракета была готова взлететь в небеса.
И этот момент настал. Она сама двинулась навстречу летящему снаряду, их движения слились в едином порыве, и ее бедра мгновенно поглотили этот потрясающий инструмент, делающий женщину счастливой.
Снаружи продолжал бушевать ураган, а в комнате, в унисон ему, разразился не менее сильный биологический катаклизм. Вспыхивающие за окном молнии и раскаты грома сливались с отблесками сотрясающейся обнаженной плоти, исторгающей сладострастные стоны и крики. Уже три оргазма подряд. Три раза душа расставалась с телом, взмывая в небеса, и трижды возвращалась обратно на землю, в свою телесную оболочку, прекрасную, но уже измученную и усталую от непрерывно прокатывающихся по ней экстатических волн наслаждения, теряющую остроту восприятия и ощущение реальности происходящего. Как в камере сладострастных пыток для счастливых грешников и ревностных адептов любви. Такого с ней никогда не было. Далеко не каждый раз удавалось достичь хотя бы разового оргазма.
Телу и душе был нужен срочный перерыв для восстановления их первозданного обличья и готовности к новым подвигам и свершениям во славу победоносного Эроса. Но первый сеанс общения никак не заканчивался, а ей самой не хотелось его прерывать. Видимо, чрезмерно экономный спутник стремился до предела использовать ограниченные возможности контрацепции.
Она не была эгоисткой в постели и готова была разделить общую телесную радость с партнером. Надо было дать и ему возможность побывать на пике экстаза. Тем более, судя по всему, конец был близок, и она с любопытством и даже несколько отстраненно наблюдала за его судорожными, мощными и заметно ускорившимися движениями, сопровождавшимися хриплым, захлебывающимся дыханием и сдавленными горловыми вскриками. И вот наконец этот сладостный финал. Последний, самый мощный рывок вовнутрь, еще несколько конвульсивных движений, исторжение… и прекрасный незнакомец обессиленно и счастливо распластался прямо на ней, зарывшись лицом в ее волосы, успев промолвить напоследок задыхающимся голосом: — Спасибо, дорогая.
За окном начинало слегка розоветь и светлеть. Скоро наступит утро нового дня. Слишком скоро. Первые бледно-оранжевые лучи утреннего, еще не успевшего разогреться светила, пробились через шторы на окнах, возвещая о прекращении непогоды и восстановлении гармонии в природе, создавая сюрреалистическую цветовую гамму внутри комнаты.
Настало утро, знаменуя конец личных радостей и приход бремени служебных обязанностей и ответственности. Будь они прокляты, несвоевременные и нежелательные. Именно теперь Дженифер ощутила на себе их непереносимую тяжесть, лежа в объятиях совершенно незнакомого, но невероятно близкого теперь человека. В сладостной, приятной расслабленности и неге.
В теле и душе царило довольство и умиротворение, а еще давно забытое ощущение сексуальной сытости и довольства.
Оба были совершенно обнажены, просто великолепно обнажены. Их тела слились и переплелись друг с другом, создавая ощущение изысканной томной нежности и уюта. Она слышала ритмичное биение двух сердец, легкое и синхронное сдвоенное дыхание. Так приятно было любоваться этим красивым мускулистым мужским телом, которым она обладала всю ночь, полностью подчинив его себе. Телом, которое доставило ей столько наслаждений, которое столько раз в эту ночь доставляло ее в райские сады.
Его глаза были закрыты, лицо расслаблено, грудь ровно и ритмично поднималась и опадала. Его губы и твердый рот напоминали о тех чудесах, которые они совершали ради нее этой ночью, от одного воспоминания о которых божественные колокольчики начинали свой перезвон по всему ее телу. У него были по-женски длинные и изогнутые темные густые ресницы, лежащие на высоких, четко очерченных скулах. Подбородок был эротично покрыт темной, густой щетиной, царапавшей ей кожу всю эту безумную ночь.
Он обвился вокруг нее, словно змея, всем своим гибким и крепким телом. Одну руку он галантно подложил под ее голову в качестве подушки, другой плотно прижимал ее к себе. Пальцы по-хозяйски охватывали ее груди. Под таким углом было плохо видно, как выглядит все остальное… ниже талии. Однако что-то большое и твердое зазывно упиралось в нее где-то в районе ягодиц.
Она даже вздохнула от удовольствия. В таком положении можно было провести всю жизнь, чередуя ночи наслаждений и дни удовольствий, выбираясь из постели только в случае крайней необходимости. Например, для выхода в свет, на прием к британской королеве или к президенту США, для перемещения куда-нибудь на модный европейский курорт… Или просто в другую кровать, например, под балдахином, в стиле Людовика XIV, еще большую, чем эта, и романтичнее.
Настоящий мачо, созданный природой и родителями на радость женщине. Сильный, мужественный и твердый в нужных местах, прекрасный как бог любви. Принц Очарование, вошедший столь неожиданно в ее жизнь, но, к сожалению, на слишком короткий срок и явно не вовремя.
А когда в этой жизни что-то бывает вовремя? В нужное время и в нужном месте? У нее даже заныло сердце от злости и разочарования. С другой стороны, незачем валить все на судьбу и жизненные обстоятельства. Она сама выбрала свой жизненный путь и сама установила для себя правила движения по этому пути. Она добилась того, чего хотела, при активной поддержке своих родителей. У нее сложился весьма деловой стиль жизни, и у нее самая лучшая работа в мире.
Да, действительно, у нее нет собственной семьи. У нее нет мужа и нет детей. А годы идут. И карьера не может заменить главные женские радости. У нее есть свои потребности, как у всех нормальных теплокровных женщин. Если у нее возникает неодолимый сексуальный позыв, то она находит возможность его удовлетворить, и, учитывая внешность, без особых сложностей. Достаточно осторожно и предусмотрительно при этом, чтобы не создавать ненужные проблемы потом.
Так, как она сделала это вчера. А теперь пора вернуться в прежнюю жизнь. В счастливом, отдохнувшем и работоспособном состоянии. Целеустремленной, твердой и энергичной. Полной задора, инициативы и творческих планов. Так, как и было вначале задумано.
Так какого черта она до сих пор лежит здесь, в объятиях человека, не принадлежащего к ее кругу, находящегося вне ее системы? С мужчиной, который должен был исчезнуть из ее жизни с первыми лучами восходящего солнца. Растаять как утренний туман, убраться как джинн в свою бутылку, повинуясь воле хозяина.
