– Погоди, погоди, – сонно запротестовал король. – Сама на самом интересном месте закончила, а теперь спать гонишь?
– Не бойся, мы никуда не спешим, и я еще успею рассказать тебе все, – улыбнулась она. – Прошу тебя, спи.
– Хорошо. Только ответь на один вопрос… Твой отец больше не искал тебя?
– Нет, – покачала головой она. – Я думаю, что та погоня была больше имитацией кипучей деятельности, чем реальным желанием найти меня. Может, отца просил Антэм, а может, членам Магистрата, да и всей стране, показалось бы странным, что лорд Дэш не ищет пропавшую дочь. Я не знаю. Какое-то время я еще опасалась погони, а потом совсем расслабилась, думая, что иных проблем у меня не будет.
– Судя по твоему тону, ты ошибалась, – Айрин ласково погладил ее по голове и снова привлек к себе. – Ты тоже устала, солнышко. Завтра вечером я постараюсь освободиться пораньше, твой рассказ меня весьма заинтересовал.
– Но только завтра, – девушка поцеловала его в нос и опять уютно устроилась в его руках.
Через несколько мгновений оба они уже крепко спали.
3
Небо над морем совсем потемнело, хотя за городом еще полыхало пламя заката. Айринкельн Аарден тихонько прикрыл за собой тяжелые резные двери и воровато огляделся. Конечно, он сам олицетворял закон, да и вообще, законы пишут для того, чтобы их нарушать, но объяснять это чопорным дворянам было совершенно не с руки. Восточное крыло замка словно спало: не слышалось ни звука, кроме тихих голосов слуг со двора, и король неслышно проскользнул дальше по коридору, туда, где красовались еще одни створчатые двери. Комната за ними встретила его приятной прохладой; был уютный полумрак, единственная свеча горела на столе, за которым сидела Крисса и читала книгу. Айрин улыбнулся. Как и обычно, он ощутил небывалый прилив нежности, глядя на нее, такую родную и невероятно красивую в этом простом красном платье, сидящую в кресле в своей любимой позе – поджав под себя одну ногу…
Услышав его шаги, девушка встрепенулась и радостно улыбнулась:
– Как хорошо, что ты пришел так рано! Я уже соскучилась.
– Я тоже, – коротко ответил Айринкельн, подходя. – Не поверишь, весь день едва удавалось сосредоточиться – так мне не терпелось услышать продолжение твоего рассказа. Ты готова продолжить его?
– Да, конечно! – она встала с места и взяла его за руки. – Только давай сядем у камина, что-то зябко.
Они устроились на мохнатой кабаньей шкуре, лежащей перед огромным камином. На стенах заплясали причудливые тени. Кристина выдержала паузу и, тесно прижавшись к плечу своего нареченного, заговорила.
Прошло еще две недели. Стало заметно теплее, теперь уже сам воздух пах весной, а птицы щебетали на деревьях круглые сутки, решая свои многочисленные семейные проблемы. Снег начал таять, он уже не был нарядной мантией земли, сверкающей на солнце, а стал серым, ноздреватым и тусклым. Крисса не уставала удивляться, как быстро приходит сюда весна. В Кайринах период слякоти длился чуть ли не всю весну, часто захватывая лето, и почитался за прекрасную теплую погоду. Здесь же, в Гейдергаде, народ беспрестанно ворчал: женщины ворчали, что приходится часто стирать испачканную в грязи одежду, мужчины ворчали, что дороги развезло и по ним невозможно проехать, дети сетовали, что миновала пора игр в снежки, а пора для лапты и разбойников еще не настала. Даже спокойный обычно Мэтт сделался раздражительным и нервным. Было видно, что серое сырое небо и синие лужи, покрывающиеся за ночь ледком, порядочно его угнетают. Часто за обедом он повторял:
– Лучше бы я встречал весну в Эрквадиоре!
На все просьбы рассказать побольше о месте с таким загадочным и сложным названием оборотень отвечал какой-нибудь ехидной фразой, так что скоро Кристина совсем отчаялась что-либо узнать и перестала задавать вопросы. За все время, что она жила в Гейдергаде, они с Мэтью обошли уже все трактиры, и во всех ее песни с огненными фигурками имели бешеный успех. Как только девушка перестала бояться погони и окончательно успокоилась, Мэтт договорился со своим знакомым трактирщиком, чтобы ей позволили играть целых полчаса, как настоящим менестрелям. Эффект был потрясающий. Слух о необычном менестреле быстро разошелся по городу, так что в трактире в тот вечер стояла порядочная давка. Гордая своими достижениями Крисса чувствовала небывалое вдохновение, так что она даже не смогла остановиться вовремя и играла вдвое дольше отпущенного. Народ восторженно хлопал и ободряюще свистел. Многие подпевали некоторым песням, которые она пела, подыгрывая себе на арфе, а в конце выступления Мэтью снял свою широкополую шляпу и исчез среди гостей. Уставшая девушка хотела было обидеться, но вскоре оборотень вынырнул из толпы и гордо протянул ей свою шляпу:
– Держи. Заработала.
С замиранием сердца Кристина взяла шляпу. Она была весьма тяжелой от переполнявших ее монет самого разного достоинства… Девушка совсем смутилась, но положение снова спас Мэтт. Он шустро пересыпал деньги в кожаный мешочек, проследил за тем, чтобы Крисса спрятала его за пазуху, и кивнул местным музыкантам, которые давно уже порывались выйти на первый план:
– Пришел ваш час, ребята!
Три скрипача слаженно ударили смычками по струнам, веселую мелодию подхватил дудочник, и вскоре народ уже радостно пустился в пляс. Мэтью озорно подмигнул Кристине и бесцеремонно обхватил рукой ее талию:
– Будет стоять-то, чай не бабка старая!
…Домой они вернулись за полночь, усталые, но довольные и весьма счастливые. С тех пор так и было: днем оба, повинуясь общему настроению, боролись с головной болью и сонливостью, а по вечерам развлекали приграничный народец необычными номерами с огненными фигурами. Однако уже через две недели Крисса поняла, что с удовольствием отправилась бы дальше. Дувший последние три дня сильный ветер подсушил дорогу, и девушка считала, что можно двигаться в путь. В один прекрасный день после ужина, когда они с Мэттом сидели перед камином и каждый был погружен в свои мысли, Кристина решительно заявила:
– Я бы продолжила свой путь на юг, Мэтт.
– Надо же, – фыркнул он, откладывая книгу, – я-то думал, тебе нравится Гейдергаде!
– Нравится. Но ведь Гейдергаде – маленький город, за прошедшее время я хорошо изучила его и чувствую, что мне становится скучно. Я хочу поскорее увидеть весну. Надо думать, в Анварде и в Дзароте тоже уже совсем тепло… да и вообще…
– Понимаю тебя как никто другой, – улыбнулся оборотень. – Я сам не люблю долго сидеть на одном месте и скоро пойду куда глаза глядят, как и всегда. Эх, не хочется мне отпускать тебя одну, детка. Все-таки ты еще ребенок, и твою наивность трехнедельная жизнь в городе просто так не изведет. Отложи свое путешествие еще на денек, кажется, я знаю, чья компания придется тебе по душе.
Крисса недовольно насупилась. Перспектива снова оказаться под чьей-то опекой ее совсем не порадовала, хотя у нее и появилась мысль о том, что на первых порах путешествовать одной все-таки страшновато. С одной стороны, расставаться с Мэтью ей не хотелось: как-никак, а в этой новой, самостоятельной жизни он был ее единственным другом и отличным защитником. С другой стороны, порой замечания оборотня выводили ее из себя. Он вел себя словно строгий отец, следящий за озорной дочерью, а этого девушке с лихвой хватило и дома…
Через день, как и было условлено, Кристина собралась уходить. Она быстро собрала все свои нехитрые пожитки, оправила перед зеркалом свою последнюю обновку – короткую замшевую юбочку с яркой вышивкой, которую, следуя последней моде, надела прямо поверх бархатных брюк, и вприпрыжку спустилась вниз, намереваясь сердечно попрощаться с управляющим и его женой, а самое главное, с Мэттом. Еще из коридора девушка услышала обрывки фраз. Судя по всему, в торговом зале кто-то вел задушевную беседу. Посчитав, что не нарушит мирового равновесия, прервав разговор, Крисса шагнула в комнату – и тут же замерла, с любопытством разглядывая новое лицо. Это была молодая женщина лет двадцати семи на вид. Внимание привлекали коротко остриженные, взлохмаченные огненно-рыжие волосы, придерживаемые надо лбом кожаным ремешком. Серые глаза женщины смотрели весело и с вызовом, на губах ее играла озорная улыбка, а одета она была во что-то немыслимо яркое. Тем не менее Кристина не
