необходимость… Однако возможны и иные проблемы.
Я взглянул вопросительно, Карилад пояснил:
– Господин Сергеев, мне не очень удобно вас об этом спрашивать… тем более нам это станет известно так или иначе… Вы не испытываете сложностей с какими-либо мыслительными процессами? Например, с памятью?
Я вздрогнул, где-то в животе будто вновь намерзла ледяная глыба. Голос задрожал, я выдавил:
– Эт-то… это серьезно?
Карилад ответил с сочувствием:
– Зависит от характера нарушений… Обычно такое связано с повреждением нейронных связей при глубокой заморозке, и тогда этим займутся наноботы. Но в некоторых случаях возможна блокировка или даже утрата части информации… Если ваш случай именно таков, будем искать иные подходы, но такой исход крайне нежелателен. Обычно применяется методика восстановления памяти по резервной электронной копии личности. Но вас, увы, крионировали раньше ее создания, и потому «исходников» взять негде… А что конкретно вас беспокоит?
Я подумал и сказал, тщательно подбирая слова:
– Я… Я прекрасно помню, кто я, в том плане, что… Свою личность я понимаю превосходно, знаю характер, привычки. Все знакомо и понятно. Но вот как только пытаюсь вспомнить, откуда они взялись, чем я занимался тогда, до крионирования, что вообще собой представляю… будто на стену натыкаюсь! Я не знаю, что за человек и как здесь очутился!
Плазмоид немного помолчал, ответил:
– Пока информации слишком мало, чтобы судить. Но данные от наноботов в вашем мозгу поступают непрерывно. Единственное, что могу посоветовать: расслабьтесь. Успокойтесь, забудьте о проблемах. Самое страшное позади: вы живы! Вы, должно быть, устали. Пройдите в ваши апартаменты, думаю, нелишним будет вздремнуть – проверенный способ ускорить восстановление. Все остальное – наша забота.
Я кивнул, но внутри остается мерзкий холодок и неуверенность.
– Световые индикаторы укажут путь к вашим комнатам, – добавил Карилад. – Если вы слишком слабы, чтобы добраться самостоятельно, киберсиделка поможет. Стоит только позвать.
Я поднялся, колени подрагивают, но на ногах держусь.
– Нет, спасибо. Я сам.
На стене, у выхода и дальше, в затемненном коридоре, загорелись красные стрелки, приглашая в путь. Уже направился к дверям, как вдруг вопрос вспышкой озарил сознание. Я обернулся и спросил:
– Карилад, а персонал… В Центре есть люди?
– Нет, Центр полностью автоматизирован, все работы выполняют контролируемые мной машины. Кроме того, преждевременный контакт с людьми может повредить восстановлению – доказанный факт.
– А… в момент пробуждения я слышал голос. Такой звонкий, чистый. Женский. Он показался мне знакомым.
Карилад чуть помедлил.
– Просто интерфейс программы вывода из криостаза. Вы не могли слышать его раньше. Возможно, просто случайный эффект, такое бывает.
Я задумчиво кивнул и вышел.
Бездымные факелы пылают весело и ярко, свет гоняет по стенам испуганные тени. В полумраке высятся великанами дорические колонны, кажется, косятся недобро на людишек у подножий.
Блики прыгают по золотой посуде, озаряют неисчислимые яства. Вино в кратерах поблескивает масляно, густое, как кровь.
Толстенная лапища с размаху легла на баранью ляжку посреди стола. Пухлые и белесые, как личинки древесного жука, пальцы вцепились в исходящее жиром мясо. Свет факелов выхватил из ночной тьмы круглую луноподобную рожу, отвисшие щеки затрепетали на плечах. Жуткий оскал, зубы впиваются в жареную плоть, челюсти отрывают кусок. Громадная туша трясется под пурпурной хламидой, телеса вибрируют, будто земля при извержении вулкана, – жует. Могучий глоток, тело патриция вздрогнуло. Секундой позже – довольная отрыжка.
– Луций! – разнеслось под сводом пиршественной залы. – Чего застыл? Догоняй!
Я вздрогнул, оглянулся. Холодный взгляд заплывших поросячьих глазок пронзил до глубины души. Там, в зрачках, поблескивает что-то, будто кристаллики льда.
– Скоро третью смену объявят, – провозгласила туша, – а ты и с первой еще не разобрался!
Благородный патриций отшвырнул очищенную от мяса кость, погладил необъятный живот. Причмокнул озабоченно:
– Да, друг, что-то ты сам не свой!.. Эх, недожарили все-таки мясо, канальи. Что за рабы пошли!
По мановению руки слуга поднес белоснежное воздушное перышко. Патриций придирчиво осмотрел, подул, распушая.
– Вознесем же благодарение богам за дарованную нам прожитую радость и наслаждения жизни. И сохраним же надежду, что прекраснейшее лишь впереди!
С этими словами перо скрылось в его разверстой пасти, несколько изящных отработанных движений и… туловище патриция скрылось под столом, судя по звукам, там его наконец вывернуло наизнанку. Только видно, как сотрясаются жирные бока, под геологическими напластованиями жира сокращаются внутренности, извергая полупереваренную, отвратительно пахнущую массу.
Я почувствовал, как у меня внутри намерзает лед, расползается по организму. Острые кристаллы протыкают клеточные мембраны, разрывают органы изнутри, а потом приходит холод – абсолютный ноль. Мгновенная анестезия. Человек уже мертв, но даже не чувствует боли.
Из-под стола вынырнула морда, заляпанная блевотиной. Рабы бросились убирать за хозяином.
Жирная рука метнулась к чаше, там неразбавленное вино, разом вылила в бездонную глотку. Опустошенный сосуд полетел прочь.
– Эй! Где вы там, бездельники! Неси следующую смену!
И тут не выдержал я…
Я проснулся с криком, рывком сел на кровати. Легкие судорожно втянули воздух.
В зеркале на стене напротив белое пятно, с трудом понимаю, что мое лицо. Взъерошенные волосы, на лбу холодная испарина. Глаза – два тающих кристаллика льда. Оплывающая ледяная скульптура «Ужас».
– Свет!
Вспыхнули светодиоды, тени по комнате выжгло мигом, вымело прочь ночные страхи. Апартаменты целиком в пастельных тонах, от одного взгляда на интерьер чувство покоя, будто очутился в материнской утробе. Каждая деталь доставляет эстетическое удовольствие, ни с чем не сравнимый уют, но… Холод, холод, холод внутри!
Я решительно откинул одеяло, опустил ступни на пол. Быстро оделся. Измерил комнату шагами: туда- сюда, туда-сюда. Слабости как не бывало.
Что же за сон, так его и растак! Что, может быть, память? Воспоминания рвутся на волю?! Но не мог же валяться в криостате со времен Древнего Рима!
И все-таки – неужто был таким вот чудищем, участвовал в оргиях? А теперь память выдает ассоциативным рядом?
Б-рр!
Не в силах стоять, выскочил за дверь. Меня понесло по коридорам Центра, мысли мелькают молниями, некоторые больше похожи на скорые поезда: сами промчались, но за собой тянут целые караваны. Все тяжелые, как Эверест, и темные, как Марианская впадина.
Вдруг выросла передо мной дверь лифта, бездумно нажал кнопку вызова. Когда двери отворились, поворачивать было поздно. С десяток кнопок на панели управления, ага, под нижней надпись: «Криобанк». Интересно: мне туда можно? Ладно, бог с ними, коли нельзя, остановят уж как-то.
Палец вдавил нижнюю клавишу.
