Солдат привел в просторную светлую горницу, середину которой занимал длинный стол. За таким без труда могло бы расположиться человек двадцать, но сейчас сидели пятеро. Они встретили его безучастными взглядами и тут же снова уткнулись в миски.
- Садись, поешь с братьями, - кивнул провожатый. - Я у крыльца подожду. Как позавтракаешь, найдешь меня за дверью, сведу тебя к старшинам.
Он послушно сел на скамью, подальше от остальных. Никакого недовольства с их стороны он не ощущал, и к ним не чувствовал неприязни, но их отсутствующие глаза и безразличность гостю претили. Казалось неприятным, что его принимают за одного из них. Он не хотел быть таким, как эти. Вошла полная седая женщина, поставила перед ним миску с вареными овощами, рядом положила толстый ломоть хлеба. Потом взяла его за запястье и попыталась сунуть между пальцев деревянную ложку. Он аккуратно отстранил мягкую ладонь и взял ложку сам.
- Я могу, это я еще помню, - сказал он толстухе. - Это ведь самое важное, помнить, как ложку держать, верно?
Она отшатнулась и поглядела на него с удивлением. Радости в этом взгляде не наблюдалось.
- Другие-то не помнят, заново учим, ровно младенцев, - сказала она. - Поешь, сынок, и выходи на крыльцо. Эдрик ждет.
Эдриком, значит, зовут солдата. И еще - 'сынок'. Женщина в годах, но не старуха, если она так к нему обратилась, значит, он молод. Человек, утративший память, поглядел на тех, с кем делил стол. Стариков среди них не было, но и молодым не выглядел ни один. Все мужчины средних лет. Ну что ж, наверное, ему скоро все объяснят. С какой войны он идет, и куда пришел.
Он принялся за еду. Овощи были сильно разварены - должно быть, чтобы потерявшим себя солдатам неведомой войны было легче черпать ложкой и жевать. Зато хлеб оказался вкусный, мягкий, еще теплый - видно, только что из печи. Женщины вышла из комнаты и возвратилась с кружкой. Поставила перед ним:
- Запей, сынок, это травяной настой. Говорят, что памяти способствует. Глядишь, поможет.
Потом она провела его к выходу. Солдат Эдрик сидел на ступенях и жмурился, подставив лицо солнечным лучам.
- Готов? Ну, идем.
Приют для солдат, лишенных памяти, располагался на окраине Лайвена, а Совет обычно заседает в самом центре. Когда он спросил об этом Эдрика, тот подтвердил: так и есть, Совет и башня золотого мага стоят посередине Лайвена, шагать через полгорода придется. Они вышли на улицу - похоже, самую широкую в городе. Она вела от ворот, в которые он вошел вчера на закате, к рыночной площади, разделявшей дом городского Совета и башню. По улице медленно ползли телеги, их было много, потому и приходилось ехать медленно. Сейчас осень, догадался человек, лишенный памяти. Крестьяне из окрестных поселений собирают урожай, везут в город на продажу, с утра приезжают, а вечером отправляются восвояси, потому он и встретил пустые повозки, когда шел сюда.
Они с Эдриком шли вдоль стен зданий, чтобы не мешать возницам. Вдоль улицы тянулись двухэтажные дома, первые этажи были заняты лавками. Вся улица - будто продолжение рынка, к которому ведет солдат. Мясницкая лавка, пекарня, скобяной товар, кузнечные изделия… чего-то не хватает. Здесь должны торговать чем-то еще, подумал пришелец из снега. Что-то другое… но что?
Навстречу попадались люди, большей частью женщины, потому что мужчины уже торгуют или трудятся в цехах и мастерских. Бросалось в глаза, что местные принадлежат к разным народам. Сильно различались цвет кожи, разрез глаз, волосы и наряды. Пару раз им попались люди с очень темной кожей, чуть ли не черной. В памяти всплыло слово 'эйбон', так называется народ, обитающий на Крайнем Юге. Но эта земля - вовсе не юг.
Большинство были одеты так же, как и он. Значит, город подарил ему обычную одежду, не хуже чем у тех, кто обладает памятью, собственностью и семьей? Доброе отношение лайвенских жителей удивляло солдата, явившегося с неведомой войны. В его прежней, забытой жизни, бывало иначе. Чужаков не должны любить.
Впереди показался просвет между домами, они уже приближались к площади, крестьянские повозки там двигались медленней, потому что на въезде в рыночные ряды им приходилось ждать, покуда развернутся те, что впереди. Движение застопорилось, одной повозке пришлось съехать с середины улицы, она преградила дорогу, и Эдрик остановился. Впереди была повозка, на ней - туго набитые мешки. Правил лошадьми бородатый мужчина, рядом с ним сидела женщина в платке и двое детей. Пока телега стояла, дети, две девочки, спрыгнули на землю. Младшая побежала вокруг отцовской повозки, старшая пошла за ней. Пешеходы остановились. Человек, лишенный памяти, огляделся, пользуясь заминкой. Они стояли у лавки, торгующей изделиями из металла - плуги, молотки, топоры, предметы обихода и женские украшения из меди, довольно грубой работы. Продавец уже вынес из лавки стол и теперь раскладывал на нем образцы товара. Помогал ему парнишка - наверное, сын.
Вот впереди дорога освободилась, крестьянин дернул поводья, понукая лошадку, телега покатилась, и десяток прохожих, которые были вынуждены ждать, теперь задвигались.
Над улицей разнесся отчаянный визг - кричал ребенок. Толпа шарахнулась в стороны, и пришелец увидел посередине улицы детей - тех двух девчонок, что спрыгнули с телеги, пока отец ждал проезда. Крик подхватили женские голоса, группа людей задвигалась живей, смуглая женщина, подхватив юбки, побежала прочь, другие отступали, отталкивая друг друга. Телега откатилась в сторону, открывая середину улицы - пришелец увидел, что девочки пятятся, старшая заслоняет собой младшую, а та визжит. Те самые, что вчера указали дорогу к городу, узнал он.
К девочкам медленно ползла змея, влажно перетекая длинным гибким телом. Она была громадной - в три человеческих роста, и толстая, как бревно. Но цвет ее был еще удивительней, чем размеры - змея была ослепительно белой.
- Тварь Зимы! - визжали женщины.
Младшая девчонка потеряла голову от ужаса и никак не могла двинуться с места, хотя сестра отталкивала ее назад. Змея уже была совсем близко к ним, немая закрыла глаза и раскинула тонкие руки, чтобы заслонить сестренку, отец спрыгнул с повозки, но при нем не было ничего, чтобы остановить чудовище. Лошадь истошно заржала, покатила повозку, раздался грохот, заверещала женщина…
Змея изогнула белое гибкое туловище, треугольная плоская голова вознеслась над землей, она разглядывала девчонок сверху, выбирая первую жертву. Ее от детей отделяло разве что полдесятка шагов.
И тут лишенный памяти понял, чего ему не хватало на прилавках Лайвена - здесь не торговали оружием. Мысль промелькнула в голове, но правая рука сама собой потянулась к прилавку, пальцы сомкнулись на удобной рукояти. Он сжимал серп. Эдрик шагнул вперед, вытаскивая меч, но и он был далеко. Лишенный памяти ухватил его за плечо, оттолкнул в сторону и метнул серп - все произошло слишком быстро, чтобы он сам успел сообразить, что делает. Серп загудел полете, и этот звук заглушили крики испуганных прохожих.
Острие вонзилось змее в хвост, пробив блестящую чешую, тварь дернулась, изворачиваясь, и метнулась в противоположную сторону. Серп едва ранил ее, и тут же отлетел. Змея ударила Эдрика в грудь и сбила с ног, солдат повалился навзничь, и лишенный памяти увидел перед собой красные горящие глаза чудовища. Его руки сомкнулись под челюстями змеи, он тоже упал, сбитый мощным движением гибкого белого тела, казалось, змея состоит из одних мускулов. Человек и змея свалились вместе, тварь тянулась к его лицу, скаля длинные тонкие клыки, от тщетно пытался оттолкнуть ее подальше. При падении человек врезался плечом в ножку стола. Железо, выложенное для продажи, загремело.
Эдрик встал, но хвост змеи, распрямившись с чудовищной силой ударил солдата, белая полоса прошлась по груди и лицу, Эдрик снова свалился. Лишенный памяти барахтался, придавленный тяжелым длинным телом, тщетно пытаясь отодвинуть змеиную голову, взгляд холодных красных глаз завораживал, лишал воли, но он из последних сил сжимал пальцы.
Горло чудища раздувалось в его ладонях, змея была намного сильней. Она подтянула тело, свиваясь кольцами. Вокруг находились люди, но они пятились и пятились, никто не решался прийти на помощь, даже просто приблизиться. Тварь рванулась, они вместе ударились о ножку стола, на человека и змею, гремя, посыпались железяки. Белая бестия была сверху, ей и достались удары падающих инструментов, она
