Их путь уходил в лес, загадочный, таящий в себе боль, одиночество и опасность. Только тот, кто был в джунглях Амазонии, знал, настолько одиноким ты себя чувствуешь там, насколько величественны эти джунгли и насколько ты сам ничтожен рядом с ними
Они шли по так называемым двухуровневым джунглям, так называли джунгли, в которых есть два уровня полога, закрывающего солнце. Один — примерно на пятнадцати-двадцати метрах, другой — от пятидесяти. Вниз, к земле — не попадало ни капли света, и поэтому на земле ничего не росло, никаких растений. Только голая, какая-то бурая земля, гигантские корневища и какой-то мох, который был не зеленым, а серым и даже черным. Было жутко, почти темно и казалось, что они попали на другую планету.
Был третий день их разведывательного выхода. Третий день — похода во мрак и в неизвестность.
Когда часы показали одиннадцать — Роселли объявил привал. Жечь костер не стали — внизу было мало кислорода, а удушающая сырость не давала возможности использовать что-то в качестве топлива. Поужинали тем, что не требовало огня при приготовлении — специальными плитками, сплошные калории и витамины. Чем-то напоминают белый шоколад.
— Гарри — негромко сказал Роселли, когда все закончили с трапезой — сегодня двигаемся без ночлега, пятьдесят на десять. Все равно тут ни дня, ни ночи. Выводи нас.
— Понял, сэр…
Пятьдесят на десять — значит, пятьдесят минут движения и десять минут, когда спят все, кроме часовых. Обычный темп движения конечно не выдерживается — но отыграть за ночь три-четыре часа у решившего отдохнуть противника — вполне можно.
Гарри прошел вперед, в голову небольшой колонны, остальные спецназовцы торопливо уничтожили все следы своего пребывания здесь. Мусор — в рюкзак, его здесь не закопаешь…
Они нашли это в три часа ночи, уже на четвертый день пути. Гарри издал резкий крик, подражая какой-то местной птице (и сделал ошибку, потому что эта птица неактивна ночью) — и все тут же заняли свои позиции, преобразовав походный порядок — в оборонительный.
Только после этого, старшина подошел к проводнику.
— Что, Гарри? — негромко сказал он после почти минуты молчания.
Вместо ответа — проводник указал на дерево впереди, до него было метров двадцать.
В неохватном, морщинистом стволе дерева торчала короткая стрела. И что самое удивительное — тот, кто стрелял, должен был находиться там, где находились они, то есть — по ходу движения их колонны. Они не видели никаких следов, кроме следов морских пехотинцев — но тут был кто-то еще.
— Заберем? — одними губами спросил старшина.
Гарри кивнул, перехватил поудобнее свой АК и двинулся вперед. Старшина прикрывал его со своего места, боевые пловцы команды прикрывали своего командира. Через несколько минут Гарри вернулся назад вместо со стрелой, наконечник остался в дереве, но древко удалось добыть. С мрачным видом, Гарри протянул его командиру.
Древко было сделано не из дерева! Высококачественная, черненая сталь, хвост с пластиковым оперением. Настолько короткое — что это скорее арбалетный болт, нежели стрела. Детище двадцать первого века, но никак не девятнадцатого, и уж точно оно не могло быть в рыках у местных племен, живущих по нормам первобытно-общинного строя. Старшина прикинул — каким должно быть оружие, чтобы стрелять этой стрелой — слишком короткое для обычных арбалетов, на древке — какие-то направляющие. Возможно, это даже арбалет с магазином, Роселли никогда их не видел, они не состояли на вооружении — но знал, что они существуют.
— Смит, Патон — ко мне! — приказал старшина
Агент СРС приблизился к старшине в сопровождении тюленя, по лесу он так и не научился ходить тихо
— Что это, Смит? Что за фокусы у нас на пути?
Смит осторожно взял древко стрелы.
— Карапинтадас — сказал он — какого черта им здесь делать?!
— Карапинтадас? Что еще за чертовщина?
— Вы с ними, наверное, не сталкивались, верно. Карапинтадас, люди с зелеными лицами. Аргентинский спецназ, их натаскивают немецкие егеря. У них есть такая игрушка, магазин на восемь стрел, но взводить вручную.
Старшина помрачнел
— И какого черта этим германским выкормышам делать здесь?
Агент пожал плечами
— Не знаю, сэр. Я сам удивляюсь, их не должно здесь быть.
Морские пехотинцы, теперь еще эти. Старшина знал, что аргентинцы внимательно следят за тем, что происходит в Бразилии, у них самих ситуация не подарок — но Аргентину с восемьдесят второго поддерживает Германия. Пусть не явно, не нарушая доктрины Монро — но поддерживает. А германцы — не те люди, с кем стоит сходиться на узкой тропинке.
— Поиск! Пятьдесят метров! Начали.
Бесплотные тени рассыпались по лесу. Каждая зарубка на коре, каждая спичка, каждый окурок — скажет то, что нужно знать.
Пять минут. Десять…
— Ничего, сэр — отрапортовал за всех машинист Патон — ни единого следа. Здесь никого не было, кроме морпехов.
Еще не легче.
— Боевое построение. Два бриллианта[75]. Пулемет в голову. Пошли.
Из кроны деревьев в спину уходящим «морским львам» смотрели темные, проницательные глаза. Смотрели они без злобы, скорее с сочувствием и даже… жалостью. Люди снова пришли сюда — и они снова шли туда, куда идти нельзя. Потому что там — там беда, там царство злых духов, из которых нет пути назад. Никто не выходил оттуда живым с тех пор, как Бог прогневался и ударил своим мачете в самое сердце джунглей. Мор, болезни, болезни страшные, уродующие тело человека и иссушающие его душу гнездились там. Но люди снова и снова шли туда, они не внимали предостережениям, одним из которых была стрела на их пути.
Значит, еще двенадцать человек станут жертвами. Иначе было нельзя — если кто-то вернется оттуда, в лес придет беда.
Глаза внезапно исчезли. И ни один лист — не шевельнулся…
Утром пошел дождь. Сейчас был не сезон дождей — но дождь все равно пошел. Они слышали это потому, что дождь едва слышно шелестел в кронах верхнего яруса деревьев. Лишь крохи живительной небесной воды попадали на нижний ярус растительности, на землю же не попадало ничего. Только стало еще более душно и сыро.
Потом они наткнулись на реку. Один из безымянных притоков Амазонки, питающих великую реку — после дождя он превратился в бурный, мутный поток. Перебраться по нему без использования специального снаряжения не было никакой возможности, снаряжение тоже неминуемо было бы потеряно. Оставалось надеяться, что на той стороне — след не обрывался.
Двадцать минут у них ушло на то, чтобы найти подходящую ветку и еще столько же на то, что перебросить веревку. Это было не классическое ковбойское лассо, а веревка с грузов на конце, ее можно было использовать в самых разных целях, умелые люди таким ломали шею часовому метров с десяти. Но сейчас им нужно было переправиться на тот берег и ничего больше, они забросили веревку так, что груз зацепился в развилке деревьев, и по этой веревке переправился Дик, самый тощий из всех их. Потом Дик нормально закрепил вещи, и они переправили вещи и переправились на другой берег сами.
