восемь килограммов стали в секунду. Вторая — полуавтоматическая пушка от старой зенитки калибра пятьдесят семь миллиметров, тоже переделанная под бункерное питание и не нуждающаяся в расчете. Таким образом, примерно за половину стоимости русская армия получила два десятка современных тяжелых штурмовиков, идеально подходящих как раз для таких задач, которые они и выполняли — дальнее патрулирование, сканирование местности и разведка с немедленным нанесением ударов по обнаруженным группам боевиков, поддержка мелких разведывательных групп. Сейчас самолет находился в чужом небе — в небе разодранного гражданской войной, никем кроме полевых командиров не контролируемого Афганистана — поэтому с запада его прикрывало звено новейших истребителей Гаккеля С-35, они должны были отвлечь британцев, если те сунутся к самой русской (теперь точно русской) границе и дать возможность неторопливому транспортнику уйти.
Но пока британцев в небе нет — королем неба был он. Громовержец…
— Внимание!
— Мосин — два, внимание!
— Есть. Видим.
— Не стрелять без нас.
— Понял.
Первый внедорожник плавно затормозил около импровизированного блок-поста. Сидевшие в нем люди казались мирными, то ли геологи, то ли путешественники — вот только пассажир держал апод рукой зажатый коленями пистолет-пулемет П-2000 калибра 5,45х28, готовый пустить его в ход, как только что-то не понравится, и точно такой же пистолет-пулемет был у водителя. Эта машинка с магазином на тридцать и пятьдесят патронов была хороша тем, что позволяла стрелять с одной руки очередями, и стреляла быстро и чисто. Впрочем, заросшие бородами боевики казались дружелюбными, тот, кто стоял за турельным ДШК калибра 14,5 в кузове тяжелого пикапа даже не сделал попытки прицелиться в остановившийся на проверку внедорожник. Те, кто грелся у горящей в бочке растопки, политой солярой и вовсе не обратили на подъехавших никакого внимания.
Один из боевиков — бородатый, с автоматом Калашникова в руках, подошел к машине со стороны водителя, навстречу опустившемуся боковому стеклу.
— Ас салям алейкум — поприветствовал подошедшего водитель.
— Ва алейкум ас салам, уважаемый. Как поживает твоя семья? Здоровы ли твои дети?
— У меня нет ни семьи, ни детей. Мы от Талгата.
Боевик улыбнулся — русский знал отзыв в точности.
— Талгат — эфенди большой человек, и его друзья — наши друзья. Сигарету?
— Нет, спасибо. Ашрары[80] в городе есть?
— Нет, нет, русский, их здесь нет. Мы всех выгнали. Здесь нет никого из ашраров.
Русский улыбнулся боевику
— Тогда мы будем твоими гостями, верно, брат?
— Проезжайте, проезжайте… А та вторая машина, которая едет за тобой — там тоже друзья Талагата?
— Да, и там тоже… Так мы поехали?
— Поезжайте… И да хранит вас Аллах…
— И тебе, брат, пусть поможет Аллах на твоем жизненном пути, и пусть он приведет в порядок все дела твои…
Бандит отступил от кабины — и водитель нажал на газ…
— Питание к орудиям подано, есть синхронизация с радаром. Готов открыть огонь…
Оператор разведки внимательно всматривался в то, что происходило на большом экране перед ним. Самолет был оснащен тепловизором — и поэтому все цели выглядели как белые, светящиеся изнутри человеческие фигурки на фоне разных оттенков черного. На крышах машин тревожно мигали маяки.
— Желтый свет.
— Есть желтый.
Самолет мог действовать в трех режимах. Красный — запрет, желтый — готовность, зеленый — огонь.
— Они останавливаются!
На экране машины остановились, один из боевиков неспешно шел к головной машине. Вторая остановилась на некотором удалении, не бампер в бампер.
— Внимание, цель! Транспортное средство, вооруженное крупнокалиберным пулеметом. Десять метров на север от Мосина-один, враждебности не проявляет.
— Принято, взял на прицел, крупный калибр! — отозвался оператор управления огнем.
— Подтверждаю, цель взята, огонь по команде!
Никто из тех боевиков, что грелся сейчас у костра в двухсотлитровой бочке, или спал в машине, или стоял у пулемета — не подозревал, что жизнь их сейчас — не в руках Аллаха, а в руках офицеров девяносто девятого особого авиакрыла, сформированного специально «под Персию»…
На вид, все, что там происходило — выглядело достаточно мирно. Но и оператор управления огнем, и оператор разведки достаточно насмотрелись на подобное — местные совершенно непредсказуемы, то он приглашает тебя в дом, за стол, через секунду, из-за чего-то, на что в России и внимание-то не обратят — он уже готов тебя убить.
Схема простая. Если начнется — снаряд пятидесяти семи миллиметровки в одно мгновение разнесет машину с пулеметом, там внизу опытные люди, они знаю о том, что их прикрывает Громовержец, и все что от них требуется — это рвануть вперед или назад, выходя из зоны огня. Потом тридцатимиллиметровая мотор-пушка доделает дело…
— Внимание… они расходятся. Они прошли.
— Отлично… Подождем.
— Секу дорогу…
Пассажир, обернувшись, доложил
— Мосин — два прошел.
Больше всего они опасались именно за Мосина-два. Если они сами были уже волками, то эти — не то чтобы волчата, просто молодые, совсем не матерые волки. Вот почему они едут вторыми, несмотря на то, что во второй машине один из стрелков не просто знает пушту — он знает и фарси, и еще несколько наречий, а одет и выглядит он так, что его не отличить от афганца. Но все равно — если что-то случится — первый удар они примут на себя.
— Внимание! По фронту!
Лучи фар осветили овец. В этом проклятом городе были овцы! Господи, один из крупнейших городов страны, и в нем перегоняют овец по улицам.
Кстати, а это обязательно делать ночью?
— Мосин-один, что там у тебя?
— Препятствие на дороге. Секи тыл.
— Есть.
Овцы могли появиться на дороге и не случайно…
Увидев владельца овец — старика с длинным, метра три пастушьим посохом, пассажир головной машины высунулся в окно.
— Уз! Уз![81]
Здесь были места, где говорили в основном на фарси, но пассажир не знал фарси, кроме того пуштунов в Афганистане вообще побаивались, и если пуштун говорит тебе «быстрее!» — значит, надо быстрее, потому что пуштун теряет терпение и следующим заговорит его автомат…
— Тизряк! Тизряк! — потеряв терпение, заорал пассажир по-татарски, махая рукой
Как ни странно — татарский местный старик понял, пихая овец шестом, согнал их с дороги. Машины тронулись.
