— Сто двадцать ты давал, — ответил милиционер. — Чья машина?
— Моя, — раздается голос Раисы Львовны, и плечо с горжеткой высунулось из окна.
— А вы кто?
— Я — Дирижаблестрой, — ответила Раиса Львовна. И когда машина тронулась, плечо с горжеткой снова показалось в окне и внушительно сказало: — Товарищ, надо знать, кого задерживать!
Машина идет по территории Дирижаблестроя, с трудом пробираясь мимо наваленных штабелей кирпича, досок, бревен, бочек с цементом. Машина едет мимо растущей кирпичной стены, мимо экскаваторов, грызущих грунт, мимо тягачей, увозящих платформы с грузом. На мгновение машина остановилась, чтобы пропустить игрушечный поезд узкоколейной железной дороги. В открытом маленьком вагончике сложены оконные рамы и стандартные двери. Глухой шум экскаваторов, скрежет лебедок, музыка стройки. В машине, остановившейся у шлагбаума, Раиса Львовна проводит с Васей производственное совещание:
— Как вы думаете, Василий, если завтра для ИТР будет на закуску рубленая селедочка?..
— Красота! — заявляет Вася.
— На первое куриный бульончик с фрикадельками…
— Пойдет! — подтверждает Вася.
— На второе кисло-сладкое мясо… Тут Вася спасовал:
— Это — не знаю…
— Дивное блюдо, — уверяет его Раиса Львовна. — На третье штрудель…
— Красота! — мотнул головой Василий. — При вас, мамаша, свет увидали…
На повороте Раиса Львовна выскочила из машины.
— Но чего мне это стоит, — сказала она, удаляясь. — Дошло до того, что днем я мужа абсолютно не вижу…
Раиса Львовна проходит мимо остатков барака у одинокой, чудом уцелевшей вербы. Барак растаскивают молниеносно.
К прорабу величественно подплыла Раиса Львовна:
— Гражданин, где здесь вторая столовая? Прораб — указывая на рабочих, разбирающих барак:
— Она самая…
— Ее же ломают?!
— Оно верно, что ломают, — согласился прораб.
— А новая?.. — упавшим голосом сказала Раиса Львовна.
— Новую построить надо… Куда вы, гражданка?! Перепрыгивая через обломки барака, Раиса Львовна мчалась к зданию главной конторы.
У Мурашко в этом здании новый кабинет — комната, в которой рабочие ставят четвертую готовую стену рядом с дверью. Но Мурашко сидит уже за письменным столом. Две уборщицы раскладывают на полу ковер.
Мимо секретарши пронеслась Раиса Львовна.
— Алексей Кузьмич! Ее же нет!..
— Кого нет?!
— Столовой нет! Я вне себя!..
— Выстроим, Раиса Львовна…
— Но вы же сказали заведовать?
— Заведовать успеется. А вы бы, пока суд да дело, за горло строителей, поставщиков, материальную часть…
Разговор был прерван необычным появлением Агнии Константиновны. С красными пятнами на лице она объявила страшным шепотом:
— Толмазов… Мурашко вскочил, стал застегивать гимнастерку:
— Ну, Раиса Львовна, жара! Про Толмазова слыхали?
— Я, кажется, интеллигентный человек… — с достоинством произнесла Раиса Львовна.
Мурашко торопливо прибирал бумаги на столе, сунул тарелку с печеньем в ящик стола, поднял с полу и бросил в корзину бумажные клочья. При этом он говорил Раисе Львовне:
— Значит, действуйте… Неужели и вас учить?
— Меня учить не надо, — с сомнением в голосе сказала Раиса Львовна, — но поскольку вы просили заведовать…
И она удалилась.
Мурашко придвинул мягкое кресло поближе к столу.
В приемной около раскрасневшейся секретарши разговаривали двое: дышавший покоем и уверенностью немолодой человек с коротко стриженными волосами в просторном и дорогом костюме. Это был знаменитый человек — Толмазов. И рядом с ним — широкоплечий, чуть скуластый, тяжелый, крепко скроенный парень с невеселым лицом, аспирант Толмазова — Васильев.
— Иван Платонович, — говорил Васильев, — на вас вся надежда. Одно ваше слово…
— Скажем это слово, — ответил Толмазов голосом таким же просторным, как его костюм, — скажем, Сережа… В обиду не дадим…
В дверях — Мурашко.
— Прошу, Иван Платонович…
Мурашко за столом, Толмазов — в кресле.
— Очень уж редко видеть вас приходится, Иван Платонович. Толмазов — с допустимым для академика кокетством:
— На этот раз я в роли просителя…
— Значит, повезло нам, — вырвалось у Мурашко.
Толмазов вопросительно посмотрел на начальника строительства.
— Исполнить просьбу Толмазова, — объяснил свое восклицание Мурашко, — дело очень приятное… Приятных дел не так уж много, Иван Платонович.
Академик улыбнулся.
— Ну, спасибо. Дело идет об аспиранте нашего института Васильеве. Он недавно защитил диссертацию, защитил блестяще. Темой была моя вихревая теория.
Мурашко сочувственно кивнул головой.
— Васильев соединяет глубокие познания по аэродинамике с большой тщательностью и точностью в работе…
Мурашко снова кивнул головой.
— И вот оказывается, Васильева, как члена ВЛКСМ, перебрасывают на ваше строительство. Хотелось бы думать, товарищ…
Начальник строительства подсказал:
— …Мурашко.
— …товарищ Мурашко, что вы не станете возражать против оставления его при кафедре.
— Стану, — сказал Мурашко. — По правде говоря, были у меня некоторые колебания по поводу этой кандидатуры, но после той характеристики, которую вы ему дали… Придется вам отдать Васильева Дирижаблестрою, Иван Платонович…
У Толмазова по лицу пробежала тень. Он встал.
— Мне остается обратиться в высшую инстанцию…
В кабинет ворвался растрепанный Жуков.
— Алексей Кузьмич, просто вы кирпич после этого!.. На верфи опять…
Ошеломленный Толмазов отошел в сторону, но Жуков его увидел — и оба оцепенели.
— Здравствуйте, Иван Платонович! — раздался после паузы неожиданно тонкий голос Жукова.
Толмазов поклонился. Жуков поклонился в свою очередь, но в глазах его уже заблистали молнии:
