растерянности и ужаса взгляд упал на другую зеленую рожу - едва ли не в десятке метров от него, и вряд ли хоть сколько-нибудь менее гнусную, чем только что виденная.
Бугень…
Его премудрие снова было дернулся, но тщетно: в огромных лапах невозмутимого гугня он чувствовал себя приговоренным к утоплению котенком.
Вспомнить бы хоть одно заклинание, которое можно сотворить, будучи зажатым вниз головой под мышкой великана как сверток с бужениной…
Используя очищенный глаз на двести процентов, его придавленное, но не подавленное премудрие произвел быстрый подсчет претендентов на его анатомию.
Бугней было двенадцать, гугней раза в три больше, и каждый из них был выше самого рослого гаварова людоеда как минимум на три головы. Значит, и прав на настороженно притихших в их сокрушительных тисках пленников у лесных обитателей было больше ровно в три раза.
По крайней мере, так эту задачку решили сами гугни, презрительно искривили большие капризные рты и стали вальяжно разворачиваться, чтобы уйти под покров леса.
Мнение же бугней - то ли не столь искушенных в сложной науке арифметике, то ли более истосковавшихся по деликатесам на змееконной диете - было прямо противоположным.
О чем они и дали незамедлительно знать.
Бугень в дублете, сплошь расшитом кольцами и серьгами, вырвался вперед и, вскинув меч, с оскорбленным ревом кинулся на уносящего Лесли конкурента по пищевой цепочке.
Если бы не своевременная подножка предводителя, племя гугней уже в следующее мгновение уменьшилось бы на одну лысую шишковатую голову. Насколько меньше бы стал отряд преследователей, Агафон сказать затруднялся: острые мечи, легкие доспехи и подвижность против тяжелых дубин и преимущества в численности и росте - уравнение, скорее, для рыцаря, нежели волшебника.
Однако, по-видимому, составлять подобные примеры мог не только он.
Дав драчуну остервенелого пинка, командир охраны замка быстро шагнул к самому огромному и откормленному противнику, зажимавшему в объятьях чародея и, угрожающе набычившись, но предусмотрительно не поднимая оружия, прорычал:
- Гугни отдать человек-мужик и человек-женщина, три порции каждого!
Агафон узнал в нем приснопамятного кулинара и сморщился как моченое яблоко.
Интересно, какие рецепты шеф-повар Гавара и его гарнизона держит в запасе для тех, кто выставил его посмешищем перед всеми приятелями? А для тех, кто слопал недельные запасы так бережно хранимых продуктов его хозяина?..
Школяр нервически сглотнул пересохшим горлом и понял, что узнать об этом ему вовсе не хотелось.
Но мнения его, увы, никто не спрашивал, и переговоры уже шли полным ходом.
- Гуги мног! - угрожающе сообщил главный гугень.
- Бугни меч иметь! - не остался в долгу Гдддр, и для демонстрации одним взмахом меча рассек надвое ствол осины толщиной в человеческую руку.
Неуемный драчун, уже пришедший в себя и почуявший новый простор для применения своей энергии и способностей, тут же скосил еще один, затем второй, третий[78] - и торжествующе уставился на дальних родичей, оскалив зубы:
- Гугни хрясь!
Лесные жители остановились - впечатленные, но не запуганные - демонстративно взвешивая в не занятых продуктами руках фирменные дубины.
Носитель Агафона - судя по всему, тоже вождь, начальник, верховод, или как это называлось у не слишком разговорчивых с исследователями великанов[79], шагнул вперед, угрюмо крякнул, замахиваясь - и торчавший из земли обрубок разлетелся в щепы по самый комель.
Проделать то же самое с остальными тремя свидетельствами бугневской удали не дал Гдддр: молниеносный выпад - и в кулаке ошарашенного гугня осталось не больше четверти его оружия.
- Гугни отдать еду! - вызывающе прорычал генерал-кашевар.
Тупо глядя на обмотанную кожаными полосками кочерыжку в своей руке, главный гугень попятился, и гордый собой кулинар самодовольно закинул голову и расхохотался.
Предводитель противника скривился с отвращением, коротко рявкнул нечто неразличимо-яростное, и орда его двинулась неожиданно проворно, рассыпаясь полукругом. И не успели замковые людоеды понять, что происходит и чем это чревато, как обнаружили, что от леса теперь их отделяет почти три с половиной десятка вооруженных и чрезвычайно недружелюбных великанов.
По новому сигналу вождя гугни шагнули вперед.
Потом еще раз.
И еще.
Полукруг заметно сузился.
Единственный открытый сейчас для незваных гостей путь был в трясину.
- Буги топь! - прорычал гугеньцоллерн, злобно прищурив маленькие глазки, вырвал из лап товарища дубину и неистово взмахнул ей перед самым носом Гдддра. - Гуги мног!
- Бугни меч иметь! - свистнула перед глазами вождя синеватая сталь. - Дубины рубить, и гугни рубить!
В ответ гугни издали низкий монотонный звук, похожий на эхо отдаленного камнепада, и двинулись на не понимавшего намеков и предупреждений противника.
Полукруг сузился, но бугни остались на занятых позициях, потрясая мечами и щеря тонкогубые рты в воинственных оскалах.
Их противники ответили похожим представлением, но к открытым боевым действиям переходить тоже не спешили.
- Гуги мног! - снова повторил, грозно играя желваками, главный гугень.
- Бугни меч иметь! - уже привычно отозвался повар и замолк, сконфуженный ощущением дежа вю.
Ситуация зашла в пат, да там и осталась.
Гдддр заскрежетал зубами, бросил горящий голодом, унижением и местью взор на беглецов, стиснутых в стальных объятьях презренных родичей…
И тут в его зеленую безволосую голову пришла мысль, после которой иной дороги ему в памяти потомков, кроме как в Гдддры Высокоинтеллектуальные Миротворцы, не стало.
- Гугни и бугни еду делить! - сияя очами и лицом, будто зеленый ангел вечного мира, дружбы и жвачки, проговорил он. - Пополам! Гугни - два, бугни - остатки!
- Буги - отстат-ки? - старательным эхом повторил за ним гугеньцоллерн с таким видом, будто решал в уме систему дифференциальных уравнений[80].
- Да! - радостно закивал кулинар-дипломат. - Всё честно! Делить - и домой! Кушать!
- Кушать?.. - сосредоточенно произнес шеф гугней, поглядел на соперников, на соратников, на мечи, дубины и добычу…
- Кушать! - довольно подтвердил задира, проворно выныривая из-под локтя командира. - Гбббд любить человек женщина! Особенно под маринадом!
Гугеньцоллерн перекосился брезгливо, давая всем видом понять, что он думает о таком нелепом виде приготовления доброкачественных человеков женщинов, наморщил узкий лоб, искривил физиономию - не иначе как в помощь мыслительным процессам, со скоростью беговой улитки протекавшим в затерянном под черепной коробкой мозгу…
И Агафон с холодящей душу уверенностью осознал вдруг, что сейчас, с секунды на секунду… с минуты на минуту… с получаса на получас… но точно сегодня… это вот зеленое рыло разинет свой косой рот и согласится на раздел продпайка… и тогда… и тогда…
Да если и не тогда… Если и не согласится…
Какая разница, кто их скушает… и под маринадом или без…
