покорение Кавказа. Только что закончившаяся война раскрыла ей глаза на опасность, связанную с существованием у самых ее границ враждебного государства. Она решила раз и навсегда положить конец этому невыносимому положению. Князь Барятинский был назначен главнокомандующим и наместником на Кавказе (22 июля 1856 года), а Милютин – начальником штаба. Впервые был выработан четкий и осуществимый план совместных операций, результат которых впоследствии превзошел самые смелые ожидания. Дело в том, что даже они не представили себе, насколько улучшилось положение России в Дагестане и Чечне за относительно короткий спокойный период этой войны. Это улучшение было результатом двух факторов: во-первых, благодаря строительству крепостей, ремонту дорог, вырубке лесных массивов. Конечно, все это они прекрасно знали. Однако главной причиной улучшения положения русских было постепенное ослабление власти Шамиля и влияния его идей. Но пока еще все это предстояло понять и оценить.
Как мы знаем, Вельяминов сравнивал Кавказ с крепостью, взять которую надо после длительной осады. Но ни он, ни его преемники не сумели следовать этой заповеди. Ближе всех к этому подошел князь Воронцов. Он не вышел за рамки обычной блокады, однако она одна не могла покорить целую страну, производящую практически все необходимое для жизни, хотя могла подготовить почву для будущего триумфа завоевателей. Дело в том, что победа на поле боя была глотком свежего воздуха для дела мюридов. Длительный период даже относительного затишья, не отмеченный победами, отсутствие серьезных ударов по врагу сами по себе были достаточны, чтобы склонить чашу весов в пользу России – благодаря их деморализующему влиянию на недисциплинированные отряды Шамиля.
Князь Барятинский, который прибыл в Петровск из России в середине октября 1856 года, потратил свои первые усилия на то, чтобы как можно точнее определить точки приложения своих сил, и одновременно вместе с Милютиным разработал диспозицию и направление нанесения решающих ударов. До сих пор не существовало подобного разделения власти и ответственности.
Воюющие армии зависели от решений командиров, которые зачастую располагались далеко от поля боя. Так, важнейший левый фланг северной армии был в ведении генерала, находившегося в Ставрополе. Первейшей задачей Барятинского было разделить все войска на Кавказе на пять отдельных армий под руководством командиров, наделенных всей полнотой власти и подчиненных непосредственно ему. Из этих пяти армий только три занимались Восточным Кавказом, а именно – армия левого фланга (Чечня), Каспийская, включавшая все войска Дагестана, и лезгинская линия у юго-восточных предгорий главного хребта. Из этих трех баз три отдельные колонны должны были выдвинуться в самое сердце Дагестана. Первые две должны были соединиться на северо-востоке Чечни и пройти вперед для встречи с третьей колонной в долине Анди-Койсу. Однако впоследствии план был несколько изменен благодаря неожиданным успехам Евдокимова, которые увеличили важность его руководства войсками и позволили ему действовать самостоятельно еще некоторое время.
В соответствии с планом кампании 1857 год должен был стать годом окончательного завоевания нижней Чечни армией левого фланга (Евдокимов), Салатау и части Ауха дагестанскими войсками под командованием князя Орбелиани. Одновременно барон Вревский из лезгинской линии перешел через главный хребет и устремился в необжитую территорию Дидо[137] .
На всех этих направлениях были проложены или отремонтированы дороги, а при необходимости – вырублены просеки в лесу. Однако самым важным шагом вперед было взятие Буртуная и размещение там штаб-квартиры Дагестанского пехотного полка. В ходе этой операции 24 июня Орбелиани разбил врага при Евгеньевской, нанеся ей серьезные потери – более 400 убитыми, включая двух наибов. К середине ноября был построен новый форт в Буртунае. Там разместился гарнизон из 4 батальонов, а через лес была прорублена широкая просека к Дилыму.
В 1858 году Барятинский, воодушевленный Евдокимовым, понял, что пришло время нанести врагу решающий удар, заняв долины и ущелья в верховье Аргуна. Это не только лишало Шамиля его последнего бастиона, но сразу же отрезало бы его от всего Кавказа к западу от Шаро-Аргуна. Таким образом, территория, находившаяся фактически под его контролем, сократилась до части Северного Дагестана и прилегающих территорий Анди и Ичкерии, ингушей и других чеченских племен к западу от Аргуна, зажатых между этой рекой и Тереком. У этих племен оставался только один шанс покориться русским. Положение Шамиля становилось все более безнадежным, а его окончательное поражение – делом нескольких месяцев.
Однако от этого задача не становилась легче. Шамиль потерял в боях много людей, в том числе своих верных командиров, которые либо были убиты, либо перешли на сторону врага. Целые районы, уставшие от войны, с радостью подчинялись русским, как только увидели, что они в состоянии защитить их от гнева фанатиков мюридов. Но в Ведене у Шамиля была еще достаточно сильная армия, а покрытые лесом горы представляли для русских серьезную опасность. К тому же все еще преданное ему население обеспечивало армию Шамиля всем необходимым.
К счастью для русских, именно это и подвело Шамиля. Без сомнения, Евдокимов был хорошо информирован о растущем недовольстве племен и учел это при планировании своей кампании. «Трехглазый» генерал был не только храбрым солдатом, но и мудрым руководителем, который тщательно планировал все, что потом блистательно воплощал в жизнь.
Но если русская служба разведки в этот период времени работала отлично, то и у Шамиля было достаточно возможностей узнать, что происходит на важнейших линиях обороны, поскольку он постоянно контактировал с покоренными племенами. В результате было невозможно организовать против него секретную экспедицию. И на этот раз в Ведене скоро узнали, что начинается важная операция, однако благодаря предосторожностям, предпринятым Евдокимовым, Шамиль не смог точно определить направление удара. Он был твердо уверен, что главный удар должен был прийтись на укрепленный аул Ахтуры, в 30 верстах к востоку от Аргуна, за Шали. Только русский командир и его ближайшие подчиненные знали истинную цель, и этот секрет столь хорошо хранился, что две колонны, выдвинувшиеся из Бердикеля ночью 15 января, ничего не знали о пункте назначения. После ночного похода по столь глубокому снегу, что кавалерия должна была прокладывать путь для своих товарищей, они дошли до башни на правом берегу Аргуна напротив Воздвиженского и, войдя в ущелье, увидели третью колонну под командованием самого Евдокимова, которая двигалась параллельно им по левому берегу. Колонну при входе в ущелье встретил шквальный огонь отряда чеченцев, которые смело защищали свою позицию, пока вдруг не узнали о приближении колонн на противоположном берегу. Их удивление было столь велико, что они дрогнули и бежали. Таким образом, русские прошли пару верст, миновали точки слияния двух рукавов реки, Шаро- Аргун и Чанти-Аргун. Одна из двух колонн на правом берегу расположилась лагерем к востоку от Шаро- Аргуна, вторая, перейдя реку, захватила богатую деревню Дача-Барзой на возвышенности между двумя притоками. Основная колонна осталась на левом берегу Чанти-Аргуна.
Евдокимов писал Барятинскому: «Ваше Превосходительство можете судить о трудностях, преодоленных нашими войсками, по тому факту, что колонна генерала Кемпферта за восемь часов прошла всего лишь 8 верст от Воздвиженского до конца ущелья».
Проникнув в ущелье и заняв позиции по обеим сторонам реки, русские войска стали закрепляться на этой территории, начав с того, что сожгли дотла все аулы в пределах досягаемости.
Известие о том, что «неприступное» Аргунское ущелье в руках русских, дошло до Воздвиженского и Грозного и вызвало там огромный интерес, так что даже женщины приходили в лагерь, и скоро, несмотря на сильный мороз, ущелье стало весьма оживленным местом. «Тысячи телег, принадлежащих «мирным» чеченцам, были реквизированы для перевозки леса, жители Воздвиженского поспешили начать скупать лес и продавать свои товары и все, что было нужно войскам; стали открываться магазины, лавчонки для торговли едой и напитками. Вообще стала развиваться розничная торговля. Словом, мрачное, дикое и неприступное ущелье за очень короткое время превратилось в оживленный рынок, бойкое место, где постоянно толпились продавцы и покупатели и где выстраивались длинные линии подвод с различными товарами».
Шпионы сообщали, что, услышав о потере Аргунского ущелья, Шамиль расплакался, и это вполне возможно – это было начало конца, и он был слишком умен, чтобы не понимать этого.
Тем более непонятно, почему он бездействовал в столь критический момент. Действительно, чеченцы, жившие на берегах Аргуна, были разочарованы в нем и готовы подчиниться русским, как только сочтут это
