безопасным для себя. Вполне возможно, что это обескуражило Шамиля, но с ним было еще много верных ему людей, в основном дагестанцев, и, если он хотел нанести решающий удар, чтобы сохранить контроль хотя бы за частью Чечни, он должен был это сделать именно сейчас, когда враг еще не окопался на нынешней позиции. И все же Шамиль практически ничего не сделал. Было несколько выстрелов, но не было предпринято ни одной серьезной атаки, а тем временем русские топоры работали день и ночь, и вековые деревья под мерными ударами солдат падали на горные склоны. Среди этих деревьев попадались настоящие гиганты высотой 80 метров и 10 метров в обхвате. Срубить эти деревья было чрезвычайно трудно, а убрать их – практически невозможно, поэтому их сжигали или взрывали прямо на месте. Постепенно к вершине Дарган-Дух была проложена просека шириной 1400 метров; с хребта, расположенного на высоте 1828 метров над уровнем моря на правом берегу Шаро-Аргуна, Веденское плато было видно русским как на ладони.
В других направлениях также непрерывно шла работа по укреплению только что завоеванных позиций. Там тоже вырубались леса, строились мосты, прокладывались дороги, и было построено укрепление Аргунское. Оно было неприступно для ударов весьма слабой артиллерии Шамиля. Наконец, в середине апреля русский командир был удовлетворен достигнутым результатом и, оставив в крепости вполне достаточный гарнизон, уехал в Воздвиженское и Грозный, чтобы завершить подготовку к дальнейшему наступлению и дать войскам небольшой, но необходимый отдых после трудной зимней кампании.
К концу июня все было готово, и 1 июля колонны снова вошли в Аргунское ущелье, но на этот раз леса были вырублены, через расщелины и реки переброшены мосты, проложены отличные дороги, и никто не мог бы помешать их маршу. За шесть месяцев ущелье радикально изменилось, и уже этого было довольно, чтобы внушить солдатам уверенность в своем командире и веру в будущий успех.
За Чанти-Аргуном дорога шла между крутыми берегами, и ее пересекали сотни ручьев. К тому же дорога была завалена ветками лесных деревьев. Через эту трудную местность пролегала прямая тропа, ведущая к более открытому участку у Шатоя. Естественные преграды делали дорогу столь трудной, что перед лицом упорного врага движение вперед могло бы оказаться невозможным. Шпионы Евдокимова принесли известие, что враг расположился в лесу прямо напротив русского войска и занят земляными работами, в надежде довершить начатое природой и сделать дорогу абсолютно непроходимой. Однако русский генерал не принадлежал к той школе, для которой прямая атака является альфой и омегой военной стратегии. Замаскировав свои истинные намерения трехдневными маневрами на правом берегу Чанти-Аргуна, он внезапно обрушил ядро своей армии на другой берег реки и, взяв с небольшими потерями его возвышенности, называемые Мискин-Дух, спустился в овальную долину, где расположились аулы Малой Варанды, жители которых с радостью признали себя подданными России. Теперь надо было вновь перейти реку напротив деревни Зонах, построить там временные укрепления и превратить тропу, соединяющую это место с крепостью Аргунской, в проходимую для войск дорогу. В этот момент половина ущелья, ведущего в Шатой, была занята русскими, а вскоре аналогичный маневр должен был их сделать хозяевами всего ущелья. Перейдя еще раз на левый берег, русские осадили гребень между Малой и Большой Варандой. Опять нашлась работа топору, лопате, лому, а военное снаряжение пока использовалось только для охраны работающих от нападений противника. Работа была тяжелой, поскольку горы были крутыми и высокими, лес – густым, деревья – гигантских размеров. К тому же стояла изматывающая жара, которая так же, как мороз и снег, усугубляла тяжесть работ. Однако для опытной армии и такого военачальника все это не было преградой. К концу июля все работы были закончены, а 30 июля сын Шамиля Кази-Мухаммад покончил с собой, увидев, как русские войска переходят через хребет, выбивают оборонительный отряд от Большой Варанды и штурмуют высоты, отделяющие их от долины, где находятся поселения, известные под одним именем – Шатой.
После этого сопротивления неприятель больше не оказывал. Русский авангард перешел Чанти-Аргун и занял верховье, где сегодня находится современный Шатой. Затем русские начали устанавливать прямое сообщение через крепость Зонах с крепостью Аргунской так, чтобы можно было контролировать оба берега Чанти-Аргуна вплоть до Шатоя. Мюриды сожгли все аулы, все еще находившиеся в их руках, заставляя жителей вступать в свои ряды, а вскоре после этого отошли к Ведену, оставив после себя лишь ненависть, и это играло на руку русским. Один за другим аулы по обеим сторонам Чанти-Аргуна объявляли себя подданными России. Их жители даже нападали на командиров армии Шамиля и вытесняли оставшихся мюридов со своей территории. Жители Этум-Калы, который стоит там, где Чанти-Аргун резко поворачивает на север, взяли в плен наиба Хамзада, убили его брата и направили срочное послание русским с призывом и просьбой о помощи. В общем, весь верхний Аргун пал без единого выстрела. Вместе с ним русские получили новую линию связи с Закавказьем, новый путь к Дагестану. До сих пор имя «трехглазого генерала» ассоциируется с завоеванием Аргунской долины, где с тех пор крепость Шамиля в Этум-Калы носила имя Евдокимовская.
Врангель, сменивший Орбелиани, тем временем продвинулся на запад от Дагестана и занял часть Гумбета и остаток Ауха, в тот время как Вревский повторил свой прошлогодний поход и нанес такой удар по Дидо, что аул сдался без сопротивления. Вревский был смертельно ранен при штурме Китури, но дело было уже сделано, и его преемник князь Леван Меликов считал, что главным его противником является горный рельеф местности.
Именно во время второй Аргунской экспедиции летом 1858 года Шамиль последний раз пошел в наступление. Жители Назрани находились под прямым контролем русского пристава; в награду за исключительную верность им был вручен Георгиевский крест. Но теперь, когда дело мюридов было практически проиграно, они восстали и, как это часто бывало в Закавказье, обвинили Россию во всех грехах. В ответ были отданы соответствующие приказы, что вызвало недовольство и протесты. К Шамилю были посланы гонцы с просьбой о помощи, в то время как в самой Назрани началось открытое восстание. Было убито несколько солдат и предпринята безуспешная попытка захватить крепость. Шамиль воспользовался возможностью, перешел Чанти-Аргун под огнем орудий Евдокимова и смело спустился на равнины. Однако 9 июля при Ачхое он потерпел поражение, понес потери и, не сумев добраться до Назрани обходными путями, отошел через Аргун. Тем временем Слепцовская на востоке и Владикавказ на западе в полдень услышали выстрелы из тревожных орудий Назрани, и к вечеру того же дня шесть сотен кавалерии, два батальона пехоты и шесть орудий были сосредоточены у осажденной крепости. Гарнизон получил подкрепление, и восстание было подавлено. Четыре основных зачинщика были повешены, а 40 детей взяты во Владикавказ в качестве заложников, чтобы гарантировать хорошее поведение их родителей. Там их держали в доме, больше напоминавшем тюрьму, – он был переполнен людьми и грязен. Естественно, когда после длительного отсутствия оставшиеся в живых вернулись на родину, их сердца были полны ненависти к своим мучителям.
Шесть недель спустя Шамиль, все еще надеясь, что подобный отвлекающий маневр заставит русских отступить, совершил еще один бросок на Назрань во главе 4000 всадников, однако Евдокимов вовремя заметил его маневр; гарнизону опять было прислано подкрепление, а Шамиль и его отряд не сумели внезапно напасть на русских, спустившись с гор в долину Сунжи. Вместо этого он сам был атакован и полностью разбит полковником Мищенко. В тот же день Евдокимов штурмовал высоты Варанды и тем самым 30 июля захватил Шатой. Мюриды потеряли убитыми 370 человек, в то время как потери русских составили всего 15 человек убитыми и 24 – ранеными[138].
Первая четверть 1859 года принесла русским успех – столь же огромный, сколь и неожиданный. Линии наступления смыкались, а подходы к мощным крепостям, стенами которых были горы, чьими рвами были крутые обрывы, – были близки к завершению. Летом должен был быть нанесен решающий удар. Все три колонны должны были выйти одновременно (но независимо друг от друга) в середине июля, однако главный удар должен был быть нанесен объединенными силами Врангеля и Евдокимова. Они должны были выйти из Буртуная через Гумбет, оставив Веден справа. В какой-то степени дорога должна была быть подготовлена зимними экспедициями против северной части оставшихся земель Шамиля, однако «трехглазый», случайно или намеренно, сделал то, чего не было в плане Барятинского. Продвигаясь осторожно от своей базы в Вознесенском, он с легкостью взял высоты Таузеня и прошел к Ведену. Действуя крайне осмотрительно, он постепенно завершил покорение этой территории и 1 апреля, после двухмесячной осады, взял Веден штурмом, понеся лишь незначительные потери. Шамиль, который действовал по соседству, отошел к югу – в это время был еще открыт более простой путь через Гумбет; а Евдокимов, которому благодарный император даровал титул графа, вместо того чтобы просто соединиться
