Глава 3 СВОИ И ЧУЖИЕ
В один из ясных солнечных дней 1943 года Орлов вернулся из штаба в хорошем настроении.
— Ну, Тимофей, — сказал он своему другу Миккоеву, — собирай вещички. Отпуск нам с тобой выпал. Ты что, не доволен? — добавил Алексей, заметив, что его сообщение не слишком обрадовало товарища: Тимофей вдруг помрачнел, достал кисет и стал неторопливо скручивать цигарку.
— Чему радоваться? — закуривая, ответил Миккоев. — У тебя жена, детишки, какой ни на есть дом. А у меня что? Семья-то на оккупированной территории. Будто не знаешь… Только душу бередишь.
— Вот это ты зря! И не думал я тебе душу бередить. А про отпуск потому сказал, что предлагаю вместе со мной съездить. Будь спокоен: встретят как родного.
— Что ж, это мысль, — повеселел Миккоев. — Пожалуй, можно и съездить.
— Вот и хорошо!
И они отправились. За эти недолгие недели отпуска друзья многое повидали, они как бы окинули взглядом страну, по-военному строгую, но до слез родную, уже увидевшую где-то там, впереди, занимающуюся зарю победы.
Были за эти недели и радостные, и грустные впечатления. Но где бы ни находился Орлов, сидел ли вместе с другом за семейным столом, оглядывал ли через окно вагона бескрайние наши российские поля, — ни на минуту не покидали его воспоминания о пережитом. Он видел Заонежье, светлую воду полюбившегося озера, трудные дороги, что пройдены, видел спокойные глаза Бородкина, скупую улыбку Сюкалина, открытое лицо Саши Ржанского и понимал, что там, в заонежских лесах, оставил частицу своего сердца. Разведчик Орлов знал, что не будет ему покоя, пока не возвратится счастье в тихие деревни, где седая давность всегда так тесно сходилась с новью.
— Загостевались мы, пожалуй… — сказал ему как-то Миккоев.
— Твоя правда.
И за несколько дней до окончания отпуска оба вернулись в Беломорск.
…Самолет шел над самым лесом. Взглянув вниз, Орлов с удовлетворением подумал, что в этих местах он знает каждый кустик. И вот он снова идет на задание, которое предстоит выполнить в районе Липовиц. Надо создать новые надежные явки, выяснить судьбу людей, с которыми был связан прежде, собрать информацию о противнике. «Нужна такая явка, — сказал на прощание полковник, — которую мы могли бы использовать и зимой, как место пребывания наших людей».
Пора прыгать. Последнее прощание с пилотом. И вот уже выдернуто кольцо парашюта. Приземлился точно — на том самом болоте северо-восточнее деревни Липовицы, которое было выбрано еще там, в штабе. Так же благополучно совершил посадку и радист Павел Васильев.
Отстегнули парашюты и сразу же принялись маскировать следы своего приземления. Затем в течение трех дней устраивали свое «хозяйство» в лесу. Сообщили на Большую землю о благополучной высадке.
На четвертые сутки Орлов отправился в первую разведку. Перед уходом еще и еще раз с пристрастием осмотрел свой костюм: как будто ничего бросающегося в глаза. И все-таки проверить не мешает. На прощание сказал Васильеву:
— Значит, как договорились: твое дело связь.
— Эх, надоело в лесу отсиживаться, Алексей!
— Яков. По батюшке — Матвеевич и по фамилии Ефимов… А насчет отсиживания чего тебе объяснять. Сам лучше знаешь, чем радист должен заниматься. А придет твой час, так тогда хочешь не хочешь, а сражайся до последнего. Еще помни: коли схватят меня, действуй самостоятельно. Явки у тебя есть. А я их проверять иду. Одним словом, дай пять!
Разведчики обменялись крепким, рукопожатием, и Орлов вышел на едва приметную тропу. Васильев долго смотрел вслед товарищу, который быстро удалялся своей неторопливой, казалось бы, походкой.
Яков рассчитал так, чтобы к вечеру подойти к деревне Липовицы. Надеяться на сумрак здесь, в краю белых ночей, не приходилось. Поэтому действовать надо было с большой осторожностью. Выждав час- другой, он проник в деревню. Но оказалось, что здесь нет ни одного жителя. А еще минувшей зимой, когда он здесь штабишко разгромил, была она населенной. И Ржанские здесь одно время проживали. Теперь даже не у кого про них узнать. А явка нужна обязательно, без нее клин получается.
По-видимому, оккупанты выселили население не только с Большого Клименицкого острова, но и со всех прибрежных деревень Заонежья. Надо переносить базу в глубину территории. Необходимо поскорее связаться по радио с командованием и получить соответствующее разрешение.
Засветло разведчик подошел к деревне Леликозеро. Вскоре он убедился, что здесь есть жители. Из крайнего дома доносились какие-то непонятные глухие удары. Осторожно проник в сарай и там увидел женщину. Она энергично, ни на секунду не отрываясь от дела, толкла солому.
— Бог на помощь, хозяюшка!
— Ох, и божья помощь не впрок, с голоду дохнем. Видишь: солому толку для хлебушка. Мучицы-то едва видно нам достается.
— А хозяин где?
— На огороде.
— Нельзя ли позвать его?
— Сейчас.
На сарай поднялся еще крепкий человек лет шестидесяти. В его слегка косоватых глазах светились ум и искреннее расположение.
— Что ж, познакомимся, — заметил Орлов. — Яков Ефимов.
— Качанов Степан Иванович. — Он зорким взглядом оглядел разведчика. Будто в самую душу заглянул, а потом с нарочитой прямотой продолжал: — В Ламбасручье на барина работаю. Детишек трое. На ихние марки особо не разживешься. Вот какие дела наши.
Яков оценил эту прямоту и сразу почувствовал к нему расположение. Опустив руку во внутренний карман пиджака, извлек оттуда пачку «Казбека». В другом кармане был у него кисет с махоркой. Тот или другой вид курева он использовал исходя из ситуации.
— Закурим, — сказал разведчик, глядя прямо в глаза собеседнику. Он решил поговорить со Степаном Ивановичем начистоту.
— Таких давненько не видывали. А откуда ты будешь, добрый человек?
— Оттуда.
— Оттуда, значит… Тогда поговорим. Только не здесь.
— А почему не здесь?
— Да живет рядом Епифанов. С оккупантами его водой не разольешь. Как бы не донес. А вот мы с тобой в хлеву закроемся, в самый раз будет.
— В хлеву, так в хлеву…
Орлов прежде всего рассказал Качанову об успешном наступлении советских войск, развернувшемся на многих фронтах после разгрома немцев на Волге. И хотя прошло уже порядочно времени после уничтожения трехсоттысячной армии Паулюса, все, что сообщал Алексей, было для Качанова большой и радостной новостью. Он слушал, затаив дыхание. Временами Качанов рукой касался плеча Орлова и тоже полушепотом спрашивал:
— Всю армию немецкую, говоришь, уничтожили?
— Всю, старина, всю, а теперь наши уже под Курском бои ведут.
— Вот это да. А мы тут гадали зимой, отчего это щюцкоровцы перестали бахвалиться, что немцы на Волгу вышли? С осени-то они все говорили: «Сталинград немцы взяли и Москва скоро падет».
— Москва?! Руки коротки.
— А Ленинград-то как?
— И под Ленинградом немцу трепку дали. Зимой тоже. Блокада прорвана.
— Когда же к нам-то придет Красная Армия? Уж как ждем!
— И дождетесь. Скоро… Вот такие мои новости, Качанов. А теперь ты расскажи, как у вас тут? Наших ждете? Это хорошо, но и помогать нашим надо.
Качанов подробно рассказал разведчику, какова обстановка в районе, где имеются оккупационные
