неугомонному тану, молчал, удерживая Элиа, который бросился к Ольгу сразу после Поединка, молчал, когда Ольг разговаривал с людом, собравшимся со всех окрестных деревень, а потом отправлял воинов Радиона в Неар, разумно предположив, что донесут все равно…
Что ж, в замке, названия которого они так и не удосужились узнать, теперь наверняка будет новый хозяин. Или, если правильно понял Кларенс, то и не один. Казнь человека, которого ненавидел весь край, всколыхнула людей. Отовсюду шли крестьяне, объединялись в армию против короля и его ставленников, словно восстания на западе внезапно переместились сюда. Но было ли это правильно, Кларенс не знал.
Казалось бы, то чувство горечи, поселившееся в душе после смерти девушки Эллинг, должно было уняться после свершения мести, но они не чувствовали успокоения. Ни один из них.
Ольг устало, еще не до конца разобравшись в своем отношении к происходящему.
Элиа – со сложной смесью радости за победившего, живого друга, все еще не улегшегося волнения и какой-то отчаянной решимости.
И Кларенс – осознающий, что то, что они сделали только что, то, что совершил Ольг, перестало быть просто местью за безымянную деревеньку, сожженную уверенными в своей безнаказанности ублюдками. Он вовсе не хотел участвовать в мятеже против короля, что бы там он не знал о принце Элиа, тем более, ему вовсе не хотелось быть одним из организаторов восстания.
Да, и еще, они сбежали.
Конечно, это трудно было назвать побегом в полной мере, однако поздно ночью после разговоров с людьми и странного празднования победы над Радионом, три тонких мальчишеских тени выскользнули из деревни, и вышли на дорогу. Ольг просто сказал: 'уходим', и они снова ступили на утоптанную тысячей ног колею. Они сбежали от ответственности за то, что они только что, собственными руками, натворили.
Нет, не сбежали. Просто Элиа тихо сказал в тот момент, когда он и Ольг уже готовы были принять на себя командование людьми и организацию мятежа против короля, танов и кого бы там ни было, настолько они были возбуждены происходящим:
– Надо найти оружейника, Колина. Нам надо в Неар…
И они пошли в Неар.
Навряд ли эти дни можно будет назвать счастливыми, подумал Ольг, глядя на мальчишек, все еще перешептывающихся перед сном, но уже отдавшихся безмерной усталости последних часов пешком. Элиа еще что-то бормотал, но утомившийся, немного раздраженный Кларенс уже крепко спал, накрывшись с головой, купленным когда-то в Форое теплым плащом. Плащ, некогда взятый на вырост, был уже впору: Кларенс рос так же стремительно, как делал все на свете.
– Ольг, давай завтра отдохнем,- донесся до него голос Элиа,- Такое впечатление, что за нами собак пустили.
Их и пустили, зло подумал Ольг, но ничего не сказал.
Их искали. Вероятнее всего, это была гвардия Радиона, хотя ему казалось, что брать нужно повыше: смерть Радиона наверняка не осталась незамеченной…в столице. Дважды Ольг, звериным чутьем предугадав опасность, вовремя сводил их с дорог, и они избегали гибели. В придорожных трактирах им сказали, что целые отряды вооруженных до зубов солдат ищут троих мальчишек, и описали их приметы: юноша-воин, лекарь и мальчик-подросток с огненными волосами.
Элиа и Кларенс ничего не знали. Может быть и догадывались, но помалкивали, по крайней мере, Элиа. Кларенс не жаловался на усталость, вызванную быстрым шагом, почти бегом, которым они преодолели полстраны, только глухо ворчал нечто нелицеприятное обо всех танах на свете. Ольг не хотел им говорить, чтобы не пугать, но в последнее время так много всего происходило, что даже он задумался: а можно ли их испугать вообще чем-нибудь.
Не самое счастливое время, вновь прокралась в голову утешающая мысль…да вот только он уже забыл когда оно было счастливым. Похоже, осенило его, это зависит не от времен, а от людей.
– Ольг,- позвал его Элиа,- Ты отдохни, я посторожу. Ну, пожалуйста, ты уже три дня не спал.
Ольг оглядел небольшую, спрятанную со всех сторон лесом и холмами полянку, понюхал воздух, приложил руку к земле, проверяя, не скачет ли кто-нибудь в опасной близости, ничего не услышал и нехотя кивнул.
– Ладно. Разбуди меня, если что-то произойдет.
Он уснул с чувством облегчения, что хоть на какое-то время сможет отвлечься от действительности.
Элиа не спал. Тан, со своей привычкой защищать их ото всех бед, начиная от укуса комара и заканчивая неминуемой гибелью, ничего не сказал им о погоне, но Элиа давно уже научился понимать Ольга без слов. Интуиция, обостренная за последний год до немыслимого, казалось бы, предела, подсказала, что их снова ждет опасность, и, скорее всего, нешуточная.
Огоньки пламени плясали в маленьком, разведенном на скорую руку костерке, который шипел и плевался сосновыми шишками, в них Элиа виднелись странные картины, сражения, битвы, зловещие предзнаменования, и он даже не заметил как задремал, сидя у огня.
Ему приснилась Эллинг. Все же это было странно, ему даже родители снились очень редко, а тут вдруг девушка, которую видел раз в жизни, но так ярко, так, как будто на самом деле встала рядом с ним и спокойно улыбается. Покрытое побоями лицо, которое он помнил, изменилось: у Эллинг были высокие скулы, чистая кожа, длинные ресницы, обрамляющие карие глаза. От девушки исходило легкое светлое сияние, да еще трава, на которой она стояла, казалось, вовсе не примялась…
Она начала медленно растворяться в воздухе, все так же умиротворенно улыбаясь. Элиа протянул руку, пытаясь поймать наваждение, но ладонь прошла сквозь золотистое мерцание, он крикнул: 'не уходи'…и проснулся.
Неспешно догорал костер, где-то вдалеке раздался шорох крыльев – пролетела, охотясь сова, и все казалось настолько спокойным, что Элиа выдохнул в облегчении. Похоже, он спал не так уж долго. Странный сон, оставшийся непонятным и от того неприятным отпечатком, вот что беспокоило его намного больше.
Все дело в том, что он уже слышал эти слова. Не так давно и не так далеко отсюда, но сказавший их не был человеком…как, видимо, уже не была человеком и погибшая Эллинг… Почему же они говорили это ему? Для чего, ведь это касалось Ольга?
