успел выйти из горницы, вроде только-что был тут!
— Это жители страны Ом! — пояснил, заметив Лунин взгляд, Шык, уминая медовую лепешку и запивая ее квасом: — Их земли лежат далеко за страной аров, на восход и полдень. Там Ход делает большую петлю, чтобы обойти Голубые пески. Я тебе потом покажу!
— Мы поедем туда? — удивился Луня: — Мы отправимся дальше Загорья?
Волхв улыбнулся:
— Чтобы показать другие земли, не обязательно туда отправляться! Ары придумали делать чертежи земель, ну вроде наших охотничьих наметок, когда на песке рисуют то место, где будут охотничать, знаешь?
— Знаю. — кивнул Луня: — А что, разве можно нарисовать на песке всю землю? Это же песка не хватит!
Шык снова улыбнулся:
— Когда я возвращался от аров, давно это было, со мной был мастер Теша, слышал, может, он утонул двадцать с лихом зим назад на Великой реке. Так вот, изучил он арское мастерство тесать камни, и здесь, неподалеку, у обочины Хода мы с ним начертали на скале Слово о Великом Ходе и Чертеж земель Великого Хода. После я тебе покажу…
Шык и Луня закончили трапезничат, и тут же, как из под земли, возле них возник улыбающийся Корч.
— Как угощение, довольны ли гости дорогие? — спросил он.
— За последние полторы луны мы еще ни разу не ели так сытно и вкусно! Спасибо тебе, радушный Корч, и родне твоей, что позаботились об усталых путниках! — учтиво поклонился Шык, улыбась в ответ.
— Не хотите ли, дорогие гости, отдохнуть с дороги? — осведомился Корч.
— С удовольствием! — подтвердил Шык.
Корч повел путников наверх, в приготовленную для них комнату. Луня шагал вслед за Хозяином и волхвом, увлеченно беседовавшим о чем-то, по широким темным ступеням лестницы, и мысли в его голове путались, то ли от сытной и обильной еды, то ли от увиденного и услышенного за это утро…
Комната, в которую Корч привел соплеменников, большая и светлая, с двумя кроватями, укрытыми пушистыми оленими и овчиными шкурами, Луне понравилась. Его сразу потянуло в сон, и пока Шык благодарил Хозяина, Луня отстегнул пояс с клинками, бросил в головы котомку с вещами, повесил на оление рога, украшавшие стену, плащ, сад с луком и стрелами, и овчиный кожух, растянулся на мягких шкурах, и мгновенно погрузился в сон.
Он не слышал, как Корч вполголоса сказал Шыку, глядя на уснувшего юношу:
— Совсем еще мальчик! Ты был старше, когда ходил в арам вместе с Тешей! Говоришь, он срубил двоих беров? Н-да, великий вой живет в этом пареньке, может быть, дух его неистового прадеда ожил через столько лет? Уверен ли ты, Шык Костяная Игла, что его удел — волхование? Ведь волхв…
Шык прервал Хозяина:
— Знаю, знаю я, о Старый Корч, что волхву вместно и потребно, и что с мирской жизнью волховская несовместна… Но мыслю я и чую, не нутром, не сердцем даже, а сущностью своею, что времена меняются на земле. Идет Великая Смута на мировой порядок, так мне боги и предки сказали, и Великий Вед меня для того же к себе призывает! И чтобы побороть эту Смуту, во время которой должны сгинуть без следа все народы земные, нужны другие люди, нежели мы с тобой! Так я чую, а чутье мое меня, Шыка Костяную Иглу, еще ни разу не подводило.
— Про Смуту и что-то страшное и ужасное, что ждет нас всех, я догадываюсь. Как догадываюсь и о судьбе посланца Великого Бодана… Он погиб?
Шык кивнул. Корч печально опустил глаза, потом коротко спросил:
— Как?
— Нелюдь… — только и сказал Шык. Помолчали, помянув про себя молодого ара.
— И какими должны быть эти… новые люди? — тихо и очень серьезно спросил наконец Корч.
— Такими, как Луня! — отрезал Шык: — В них волховские умения, знания мудреца и сила воя зело искусного слиться должны воедино, слиться, чтобы мог он и мечно, и чародейно, и умно с любым врагом бороться и побеждать и людь, и нелюдь, и нежить, и богов поганых, коли в том нужда будет!
— Вона ты куда замахнулся, Шык! — удивленно поднял седые клочковатые брови Корч: — С богами ратится! Тут одного умения, силы да знаний мало ярость должна жить в сердце того, кто на богов отважится посягнуть.
Шык кивнул:
— Ведомо мне про то, как и ведомо, что ярость эта есть в Луне, живет она там, внутри, малая и тихая, но с каждым днем просыпается, наливается силой, вытесняя из него сомнения и страхи! Великим мужем станет он, коли сейчас, в начале пути, не подрубить ему крылья, не опалить душу страхом, робостью, отчаянием или… Или любовью!
— Любовью? — удивился Хозяин Дома.
— Именно… — опустил глаза волхв: — Знаю, ведаю, что жестоко это, но другого пути нет — любовь все силы, на другие дела означенные, забирает, гложет душу, шатает сердце, сушит разум. Многие великие мужы разных народов превращались в овец да оленей кротких, когда Лада им глаза затмевала, Леля срамной уд дергала… Потому и берегу сейчас парня, потому и прошу тебя, во имя старого нашего побратимства — сделай так, чтобы родные твои бабы, особливо молодые девки, на глаза Луне не попадались! Сделаешь?
Корч усмехнулся:
— Против воли богов идешь, Шык? Любовь может и ослабить, а может и омогучить, горы своротить…
— Так, а волхвоство что, как не противление боговой воле? — быстро ответил Шык, блеснув глазами: — А что до любови, так она, как бабье слово, уж больно нетверда! Может приголубить, а может и убить.
— Но всегда парня в узде держать все одно не выйдет! — упрямо возразил Корч.
— Понимаю я то, Корч, знаю и понимаю, но мне важно СЕЙЧАС его от сетей Лады уберечь, СЕЙЧАС другое в его душе прорастить, а потом уж пусть, как Судьбина раскинет, будет! Ну как, просьбу сполнишь?
— Сполню!.. — скривившись, кивнул Корч, и вышел из комнаты…
Шык постоял некоторое время в задумчивости, машинально перебирая амулеты, висевшие на груди, потом посмотрел на спящего Луню, и на секунду суровое лицо волхва осветилось воистину отческой заботой и любовью. Но краткий миг чувств прошел, Шык шагнул к узкому окну, поглядел во двор, где омы разгружали свои телеги и перетаскивали тюки с товаром в особый каменный амбар — видимо, гости собирались задержаться у Корча надолго.
Людская возня внизу вдруг напомнила Шыку суету муравьев у муравейника в жаркий летний полдень — и те, и другие таскают что-то, трудятся на благо своих племен, но до недавнего времени разница между муравьями и людьми была огромна — мравейник мог прекратить свое существование в один миг — выльет какой-нибудь паскудник ведро воды, или еще проще и гаже — помочится на домик трудолюбивой мелкоты — и нет муравьиного народа… Люди же всегда мнили себя могучими и мудрыми. Но вот движется что-то, чему и названия в «мудрых» людских умишках нету, и это что-то может уничтожить всю Землю, как один большой муравейник…
Шык резко отвернулся от окна, скинул дорожную одежду, достал из мешка большой белый плащ из мягкой шерсти горных ахеевых коз, завернулся в него, лег и уснул…
Путники проспали весь день. За это время весть о том, что в Доме, в одной из лучших горниц почивает могучий и мудрый волхв родов Костяная Игла с учеником, облетела всех гостей Корча. Хозяин и сам не скрывал этого времена уже давно стояли мирные, последняя большая война умыла кровью народы Великого Хода почти сорок девять зим назад, сейчас везде люди доверяли друг другу и не было нужды таится ни в большом, ни в малом.
О Костяной Игле в странах Хода знали. Правда, большинство только по-наслышке, но «Слово о
