Ходе» и Чертеж видели почти все, кому довелось путешествовать по свету, их переписывали и перерисовывали, переводили на разные языки, так что слава о Шыке и Теше облетела всю землю.
Теперь же гости узнали о новом деянии мудрого волхва — вместе с учеником Луней, могучим воином, не смотря на юные лета и легкую стать, Шык уложил целый отряд проклятых беров — великий подвиг, коего не удавалось сделать со времен легендарного Ар-Вала, воителя аров, который вознамерился очистить Черный лес от скверны, пошел в мрачные чащобы с небольшим отрядом лихи рубак и сильным чародеем-аром, имя которого затерялось во мраке лет, побил множество беров, но пал в неравной битве с нечистью, и с тех пор ни разу людям не удавалось победить служителей Чернобога…
Многие расценивали деяние Шыка и Луни как добрый знак — скоро и остальные беры поплатятся, а там и нечисть изведем, то-то хорошо будет ездить по Ходу!
Поэтому, когда уже под вечер Шык и Луня, выспавшись, вышли на галерею и стали спускаться по лестнице, гости Дома приветствовали их громкими криками, поднимая чаши и рога с медом в честь отважных родов. Смуглолицый джав даже затянул только что сложеный гимн, в котором воспевался их подвиг, причем пел он на родском, но через раз вставлял джавские слова, так что получилось через пень в колоду, как говорили в городище Влеса.
Луня сперва не понял происходящего, но подоспевший Корч в двух словах растолковал ему, кого славят гости, и Луне стало удивительно приятно, ведь еще никто никогда не пел в его честь хвалебных песен!
Корч приготовил для соплеменников огромный деревянный ушат горячей воды, Шык с Луней омылись на заднем дворе, жалея, что в Доме не нашлось места для парной бани. Но все равно, было очень хорошо смыть пыль и грязь после долгой дороги, почувствовать себя чистым и бодрым.
Потом роды отправились в горницу — трапезничать. Еда и питье на столе снова поразили Луню изобилием и изысканным, по его меркам, вкусом, и лишь то, что подносили ее теперь почему-то внуки Корча, а женщин, хлопотавших в горнице утром, нигде не было видно, смутило Луню — он никак не мог забыть коротко стриженой внучки Хозяина, и все вертел головой, надеясь, что увидит ее, но она так и не появилась…
После трапезы волхв повел Луню к Камню Хода — показать Слово и Чертеж. Вечернее солнце уже окрасило окрестные холмы и недалекие вершины Серединного хребта в розовое и багряное, когда волхв и ученик подошли к высокой, локтей в двести с лишним, трехгранной гранитной скале, одиноко возвышавшейся у обочины.
Перед скалой была вымощена камнем небольшая площадка. Шык и Луня подошли ближе, и замерли, разглядывая узорчатые писмена и искусный Чертеж. Вернее, замер, пораженный и очарованный, только Луня — волхв же просто отшел чуть в сторонку и прикрыл глаза, вспоминая минувшие дни, когда две семидицы, не разгибаясь, трудились они с Тешей над этим чудом.
Взгляд Луни скользил по Чертежу, подмечая знакомое и удивляясь незнакомому. Вот земля родов — леса, городища, реки, озера, луга и пашни. Все изобразил в камне Теша, даже Синий камень крохотной песчинкой виднелся на приречной луговине.
Вот Северные Бугры, Поворот, Ледяной хребет, Черный лес, Дом Корча, Серединный хребет… Дальше Луня смотрел уже не с таким с интересом неизвестные ему земли просто занимали юношу своей огромностью, прихотливыми извивами чужих рек, пятнами чужих лесов, пустынь, цепочками неизвестных гор…
Да, велика, велика и необъятна земля, и не всю ее показывает Чертеж есть много других стран, где и не знают о Великом Ходе, есть даже земли, лежащие посреди соленых волн Океана, и попасть туда человеку невозможно, ибо ни один, даже самый большой, челн не выдержит многодневного пути…
Луня словно бы услышал эти слова, они сами родились в его голове, придя ниоткуда и втоже время отовсюду сразу.
— А что там? — спросил он у погруженного в воспоминания волхва, указав пальцем на гладкую поверхность скалы в ладони от правого, восходного края Чертежа.
— А? — словно бы очнулся от забытья Шык: — Там-то? Великий Океан…
— А за ним? — упорствовал Луня.
— Край земли… — ответил волхв: — Там уносит Океан свои воды в бескрайние дали, и в конце концов падают они вниз с огромной высоты, ибо Земля — лишь шкура исполинского медведя, натянутая богами плашмя между четырмя ветвями Мирового древа… И на закате то же, и на полудне, и на полуночи… Мир конечен, Луня, и жители его обречены вечно скитаться по нему, не имя возможности покинуть земных пределов…
— Там, в Океане, есть еще земли! — с непонятной самому себе уверенно сказал Луня. И с детским упрямством топнул ногой: — Я знаю, есть! А где тогда Гамаюн живет? За морями, за горами… Там, за Океаном, и есть Ирий-земля!
Шык только грустно покачал головой. Воспоминания расстроили волхва всегда несладко, когда кто- то или что-то напоминает тебе, что жизнь идет к концу, и все лучшее уже позади…
От Камня Хода возвратились уже в сумерках. По дороге волхв показал Луне скрытый закатно- красными облаками Перевал:
— Завтра с утра тронемся, к вечеру будем у арской заставы, что стережет Перевал. Там заночуем, а утром минуем горы и к обеду спустимся в Загорье! Готовся, Луня, послезавтра мы встретимся с Ведом!
Луню от этих слов охватил восторг — еще бы, ведь из всего городища он один побывает в Загорье, увидит былиного мудреца Веда, посмотрит на жилища аров, на их жизнь и их землю…
Роды виделись с арами каждую зиму, на Большом Торжище, которое устраивалось на огромном Торг-поле, что лежит на полдень и восход в дне пути от Северных Бугров. Туда съезжались с товарами люди всех племен, живущих к закату и восходу от Серединного хребта на три луны пути, пожалуй, только беры да гремы не бывали на Большом Торжище. Ары присылали на Торг-поле большие обозы со своими товарами, присылали воев и воевод, мастеров, искусников и мудрецов — меняться не только товаром, но и умениями и знаниями.
Глядя на аров, и другие народы хода начали делать то же, и с тех пор повелось, что кузнецы, кожевенники, оружейники, плотники, ткачи и пряхи готовились к Торжищу наравне с теми, кто собирался выгодно обменять десяток мешков с мукой или кадок с медом на чужеземный товар.
Вечерять Шык и Луня решили в своей комнате — в Большой горнице было слишком людно, шумно и суетно, а отвыкших от людей за время дальней дороги путников это сильно угнетало.
Корч все понял, велел своим принести родам еду на верх, а потом отвел Шыка в сторонку.
— Слушай, Костяная Игла, хочу я поведать тебе кое-что… Когда вы спали, пришли в Дом с полудня двое хуров, ты знаешь их племя…
Шык утвердительно кивнул, и Корч продолжил:
