подходит. До свиданья.
Он встал, сожалея о том, что нельзя швырнуть в незнакомца очень хорошую чернильницу.
— Сядьте! — рявкнул тот.
Эш снова сел. Весной, да еще когда вам 26, надежда живуча.
— И не дурите. Просто лакей мне не нужен.
— А, вы хотите, чтобы он шил и стряпал?
— Острота, а?
— Вероятно.
Незнакомец немного помолчал.
— Ладно, — сказал он наконец. — Оно и лучше, только нахал выдержит такое дело. Я думаю, мы сработаемся.
— А какая у вас работа?
Незнакомец пытливо вгляделся в Эша. Тот ответил улыбкой.
— Прямо не знаю, как объяснить… Я собираю скарабеев. С тех пор, как я оставил бизнес, я только ими и живу. У меня — лучшая частная коллекция. Ясно?
— Ясно, босс.
— Не называйте меня «босс»!
— Я так, по-дружески. А как вас называть?
— Мистер Питерc. Я — Дж. Престон Питерc.
— А я — Эш Марсон. Так вы говорили?..
Шекспир и Поуп уверяют, что дважды рассказанная повесть наводит тоску. Поэтому мы не сделаем этой ошибки, хотя и заметим, что версия мистера Питерса весьма отличалась от спокойной, беспристрастной летописи, которую вы читали. Графа Эмсвортского, в частности, он назвал пронырой и чучелом.
— Значит, — подытожил Эш, — надо украсть скарабея. Хорошо, но при чем тут лакей?
— А кто еще? Взломщик, да? Секретаря у меня нет, это все знают.
— Ясно. А если я попадусь, тогда что?
— Ничего. Выкручивайтесь, как можете. Мы с вами понимаем, что это — не кража, а судьи с присяжными не поймут. Да, риск большой, но и плата немалая. Пять тысяч долларов!
Эш чуть не подскочил.
— Пять тысяч! Тысяча фунтов?
— Да.
— Когда начинаем?
— Вы согласны?
— Еще бы!
Мистер Питерc расплылся от радости и даже похлопал Эша по плечу.
— Молодец! — сказал он. — Ждите в пятницу, в четыре часа, на Паддинтгтонском вокзале.
Оставалось сообщить новости Джоан. Не все, конечно, а так, главное: «Вы советовали взяться за что-нибудь этакое? Ну, что ж. Я служу лакеем».
Когда он это сказал, Джоан спросила:
— У кого?
— Американец один, такой Питерc.
Женщин учат с малолетства скрывать свои чувства. Джоан не взвизгнула.
— Не Дж. Прескот Питерc?
— Он самый. Вы его знаете?
— Я нанялась горничной к его дочери.
— А что?!
— Решила поехать на воздух. Мы с ней давно знакомы, вот она и возьмет меня в Бландингский замок.
— Но… но…
— Да?
— Какое совпадение!
— Да. А почему вы решили стать лакеем?
— Я… э… нужно для книг.
— А! Собираетесь описывать герцогов?
— Нет, нет. Скорее… э…
— Как же вы вышли на Питерса?
— По объявлению.
— Ага, ага…
— Вместе нам будет веселее.
— О, да!
Они помолчали.
— Я решил вам сразу сказать, — снова начал Эш.
— Да?
— Я — у отца, вы — у дочери…
— Да.
— Поразительно!
— О, да!
Больше ему ничего не приходило в голову. Странные люди, эти девушки, думал он.
Когда он вышел, она подбежала к двери и прислушалась. Когда дверь внизу явственно хлопнула, она кинулась на улицу.
Там она пошла в соседнюю гостиницу и спросила скорбного швейцара:
— Скажите пожалуйста, у вас есть «Морнинг Пост»? Романтический сын Италии был рад услужить Юности и Красоте. Он исчез и вынес мятую газету. Джоан его поблагодарила.
Вернувшись к себе, она нашла объявления и дважды прочитала то, которое читал Эш. Потом поглядела в потолок и покачала головой.
— Мистер Марсон, — сказала она, — вы милый человек, но себя обскакать я не дам. Деньги нужны и вам и мне. Получу их я.
Глава V
Экспресс 4.15 мягко отошел от вокзала, и Эш уселся в уголку своего купе. Джоан, сидевшая напротив, раскрыла журнал. Дальше, в купе первого класса, мистер Питерc закурил сигару. Еще дальше по коридору, тоже в первом классе, но «для некурящих» Эйлин глядела в окно и думала о разных вещах.
Эш ощущал необычную бодрость, хотя и жалел, что, купив Джоан эту штуку, лишил себя на время такого удовольствия, как беседа. Когда поезд тронулся, формально и официально полагая начало опасному приключению, он окончательно понял, что родился авантюристом. Смотрите сами: идеальный авантюрист не только силен, но и пытлив — а этого в нем хватает. В отличие от нынешних молодых людей, он с детства увлекается чужими делами. Если вы поднесете этим людям хорошее приключение, они не откажутся, но сами? Никогда в жизни! И воспитание и традиция не позволят им рисковать; ведь самое страшное для них — показаться смешными. И вот, проходя мимо дома, в котором кто-то кричит, они убедят себя, что там поет неумелая певица, а завидев девушку, за которой гонится злодей с ножом, предположат, что это — уличные съемки. Так идут они своей дорогой, не глядя по сторонам; они — но не он. Да, убедила его Джоан, но лишь потому, что страсть к новизне сочетается в нем с ленью.
Словом, он был счастлив. Поезд выстукивал марш. Джоан сидела напротив. Думая о том, что именно так и надо жить весной, Эш не знал, что спутница его просто прикрылась журналом, чтобы избежать
