Предположение дяди (при должной обработке Хорес деньги даст) произвело на Мартышку большое, глубокое впечатление. Возвращаясь в Лондон, он был весел. Однако наутро ему показалось, что теория эта недостаточно обоснована.
И то, если подумать — разве кто-нибудь даст сразу две сотни? Нет, не даст. Лучше собрать у многих людей, объявить подписку. Потому он и решил пойти в клуб, поразведать, как и что.
Обычно, вернувшись из Лё Тукэ, трутни бывали печальны — иногда, в особенно трудные годы, клуб походил на Стену плача — но сегодня царил дух веселья. Божества французских казино снизошли к членам клуба, и, слушая рассказы об успехах, Мартышка подумывал о том, не взять ли с некоторых по десятке, когда сквозь сигаретный дым увидел знакомое лицо. Это был сыщик.
Не только любопытство и не только страх за непривычного к месту человека побудили Мартышку к нему подойти. В конце концов и он мог дать какие-то деньги.
— А, это вы, мистер Плум! — сказал страдалец, протягивая руку. — Как вас сюда занесло?
— Доброе утро, — сказал сыщик. — Я пришел с мистером Давенпортом. Он сейчас кому-то звонит.
— Не думал, что Хорес способен так рано встать.
— Он не ложился. Танцевал всю ночь.
— А, да! Маскарад. Помню, помню. Приятно вас видеть, мистер Плум. Вы так быстро ушли.
— Да, — задумчиво сказал сыщик. — А как вы поладили с особой N?
— Средне. Она разбушевалась.
— Так я и думал.
— Вы правильно сделали, что ушли.
— Конечно.
— И все же, — сердечно продолжал Мартышка, — я был огорчен, мне вас не хватало. Выпить хотите?
— Спасибо, нет.
— Сигарету?
— Нет, спасибо.
— Присядем, а? О, вы сидите! Вот что, мистер… Неясный шум у стойки достиг вершины. Пуффи Проссер, местный богач, рассказывал новоприбывшим, как он сорвал банк семь раз кряду. И тут глаза мистера Плума тускло заблестели, словно пузырь мертвой рыбы.
— У-у! — сказал он, бросая на Пуффи тот самый взгляд, которым ястреб в Сахаре глядит на умирающего верблюда. — Я смотрю, тут большие деньги.
— Да, кстати, о деньгах…
— Самое время открыть шляпный банк.
— Какой банк?
— Шляпный. Не слышали? И чему вас только учат! Берем, что хотите, — ну, вот эту дверь, и держим пари, какая шляпа появится в ней первой. Вы ставите десятку…
Мартышка заботливо стряхнул пух с его рукава.
— У меня ее нет, — сказал он. — Я как раз…
— … на цилиндр, — продолжал его собеседник. — Тогда, если войдет субъект в цилиндре, банк ваш.
— Ага, ага!.. Очень занятно…
— Сейчас так играть нельзя, все в мягких шляпах. Ну что это такое!
— Да, безобразие, — поддержал Мартышка, — прямо хоть на костюмы гадай! Так вот, о десятках…
Мистер Плум очнулся.
— А, что?
— Я говорю, десятка…
— Костюмы! — вскричал сыщик, вскакивая с кресла, словно увидел особу N, и побежал к дверям с невообразимой скоростью. Через несколько мгновений трутни, собравшиеся у стойки, увидели, что — против всяких правил — кто-то говорит речь.
— Друзья! — возгласил мистер Плум.
Говор стих, сменившись молчанием, которое и подчеркнуло звонкий голос бывшего букмекера.
— Все вы — джентльмены, — говорил Плум, — все вы — спортсмены. Это я вижу. А джентльмен и спортсмен никогда не откажется от небольшого пари.
Слово «пари» сработало, холодное безучастие сменилось живым интересом. Никто не понимал, как затесался в их среду этот тип, но слушать его стали.
— Моя фамилия Плум, — говорил он. — Когда-то ее хорошо знали покровители королевского спорта. Скачки я оставил, но всегда готов помочь джентльменам и спортсменам. Итак, у вас — деньги, у меня — запись. Открываем — Костюмный — Банк!!!
Трутни редко владеют с утра всем своим разумом. Послышался удивленный гул. Один трутень спросил: «Э?», другой прошептал: «Какие еще банки?».
— Только что, — продолжал сыщик, — я объяснял идею шляпного банка моему другу Твистлтону. Костюмный действует точно так же. Сейчас один из членов клуба находится в телефонной будке. Я попросил мальчика придержать дверцу, чтобы вы, не торопясь, обдумали свои ответы. Его никто не выпустит?
— Нет! Нет! — гневно закричали трутни.
— Тогда все в порядке. Итак, каждый спросит себя: «Как он одет?» или, если хотите, «Что на нем надето?». Быть может, он в обычном костюме, быть может — в купальном. Быть может, он в мундире, вступил в Армию Спасения. Чтобы дать почин, предлагаю девять против четырех — за синий костюм, четыре против одного — за серый в елочку, десять против одного — за гольфы, сто против шести — за шорты и свитер, двадцать против одного — за придворную ливрею. Не согласитесь ли вы, — обратился он к ближнему трутню, — вести запись?
— А угадывать я могу?
— Можете, можете. Следуйте влечению сердца, гоните страх.
— Как вы расцениваете шевиотовый костюм?
— Шесть против одного.
— Ставлю десять шиллингов.
— Прекрасно. Деньги наличными, пожалуйста. Ничего не попишешь, закон. Я вам доверяю, но — нельзя! Спасибо. Живее, живее, господа! Девять против четырех…
Последние преграды пали, дело пошло споро, и мистер Плум исчез за телами игроков.
Одним из первых был Мартышка. Кинувшись к швейцару, он выписал чек на последние десять фунтов и, облегченно вздохнув, прислонился к стойке.
Он понял, что фортуна, до сей поры капризная, решила больше не мучить хорошего человека. Чтобы выиграть пари, нужны знания, а они были, и в преизбытке. Только он, один из всех, знал, кто говорит по телефону; мало того — он знал, как тот одет.
Возьмем, к примеру, Бреммеля[28] наших дней — Поттера- Пербрайта, именуемого Кошкиным Кормом. Вот о нем можно гадать часами. Но Хорес — дело другое. Он с костюмами не расставался и довел свою невесту до рискованного шага: перед отъездом в Лё Тукэ она забрала их, все до единого, чтобы отдать бедным. Конечно, она не могла оставить его голым, а потому — не тронула серый фланелевый костюм и еще один, выходной, поскольку никто не успел бы сшить новый за такой короткий срок. Итак, ставим десять фунтов на серую фланель и спокойно ждем результатов.
Потягивая коктейль, он думал, все ли уйдет на Эрба или что-то останется, когда внезапно вспомнил исключительно важную вещь — мистер Плум сказал, что Хорес провел всю ночь на маскараде. И, словно колокол, услышал слова: «Я оденусь бойскаутом.».
Комната поплыла перед ним. Теперь он понял все. Никто, ни один человек, не может об этом догадаться. Плум знал, что сорвет банк. Самый проницательный трутень не подумает, что в такое время, в таком месте кто-то оденется бойскаутом.
Мартышка вскрикнул. В предпоследнюю минуту ему открылся путь к спасению — а он все погубил! Но тут он заметил Пуффи Проссера и схватил его за рукав.
