Хозяин лично прислуживал гостям, а пришедшие в гости соседи десятки раз выслушивали историю старого Исмаила о чудесном избавлении от плена и вероятного рабства. Не верящим в его правдивую историю он с гордостью демонстрировал «Орион», по-хозяйски расположившийся в Измирском заливе в десяти кабельтовых от берега. Несмотря на языковой барьер, гости хорошо отдохнули. Впрочем, Шура успел о чем-то договориться с одним из «беев», зашедших к Исмаилу на огонек. Свои механические часы он променял на дивной работы жемчужное ожерелье. Ошалевший «бей» долго не верил, что в такой маленький корпус можно заключить устройство, размером со среднюю репу.
– Фуфло не впариваю, – таинственно сказал Шура, пожимая турку руку, – а «камушки» найдем, кому подарить.
Дорогих гостей Исмаил угощал фирменным блюдом супруги «Имам баилди» – нечто вроде слоеного пирога из баклажан и мяса со специями, а затем все вместе пили турецкий «мокко» с твердой брынзой вприкуску. Долго уговаривали Исмаила, дабы пригласил к столу жену, но Исмаил делал вид, будто ничего не понимает.
– У, мавр чертов! – выругалась Анжела. – Собственник, твою мать! Баба не человек, по-твоему?
Лоснящаяся рожа хозяина расплылась от умиления, но жена так и не показалась.
Пользуясь случаем, уточнили дату – 29 июля 1698 года (по европейскому календарю). Сдвиг по времени прошел правильно. Не обошлось вначале без курьеза. Хозяин сообщил, что ныне год одна тысяча семьдесят шестой. Гости были страшно удивлены. К счастью, графиня де Лавинье вспомнила, что у мусульман отсчет лет ведется с переселения Магомета из Мекки в Медину (622 г. н.э.).
Когда уже собирались возвращаться на «Орион» и были отбиты бесчисленные поклоны, прискакал пристав от Измирского паши. Пятясь и кланяясь, он что-то залопотал, умоляюще прижимая руки к груди. Но не склонный к общению на языке жестов, полковник лишь пожал плечами и запрыгнул в бот.
– Может, помощь нужна человеку была, – жалостно посмотрела на мужа Анастасия, – а ты так...
– Не забывай, дорогуша, что турки – основные противники России, – предупредительным тоном произнесла Анжела. – Может, им «Орион» торговать захотелось... С пиратами мы помогли разобраться, а дальше пусть сами.
Обогнув Бабу, «Орион» подошел к проливу Дарданеллы, вернее, к его земному аналогу. Пролив этот, шириной от полутора до тридцати, имел сто двадцать километров в длину. Крейсеру понадобилось два часа, чтобы пройти пролив и не потопить ни одного судна.
– Ну и кишка! – крутил головой со смешным видом полковник. – Суэц пошире был!
– Вы еще не видели Босфора! – хмыкнул Нельсон. – Есть там места, где ширина достигает всего половину мили.
– А как само Мраморное море? – спросил Андрей Константинович.
– Меньше Ладожского озера, – еще раз хмыкнул одноглазый капитан, – будь моя воля, я бы его даже к морям и не причислял. Сделал бы Черноморский пролив, и вся недолга! Этак и Неву проливом обозвать можно. Она, кстати, короче, чем Дарданеллы.
«Добрый обрин, дай пожрать!» – пробормотал себе под нос детскую считалочку Волков, пересчитывая в такт ступеньки трапа.
На палубе было многолюдно: Шура Лютиков валялся на надувном матрасе и подставлял щедрому солнцу свое жирное тело глупого пингвина; рядом с ним примостилась компания молодых офицеров. Они потягивали холодное пиво и рассматривали в полевые бинокли турецкий берег. Неподалеку женское население, облаченное поголовно в бикини, мазало друг дружку кремом для загара. Семеро нимф иногда оказывались в поле зрения биноклей, но берег тут же брал свое.
– Шатаемся по мирам, как алкаши по гостям! – заметил Олег Локтев. – Боюсь, как бы не вошло в привычку. Господа, вы заметили, что здесь мы стали дышать реже? Организм перестраивается под новые условия.
– Не годится офицерам дышать через раз! – воскликнул Денис Булдаков. – Скоро Сочи! Дышать необходимо глубже.
– Стамбул скоро, а не Сочи! – наставительно перебил его Олег. – Господа, приготовьтесь! Вам предстоит увидеть его неповторимые минареты и услышать вой муэдзинов, призывающий мусульман преклонить колени...
– Муэззинов! – поправил Костя Волков.
– Арабский знаешь, да? – с интонацией типичного «урюка» прогнусил Локтев. – Хоть мандаринов! На все воля Аллаха, кроме которого нет иного бога. Правда, остались Иисус, Шива, Вишну, Сварог, Кришна, Рама, Кром, Будда, Зевс, Юпитер и кто-то там еще...
– Богохульник! – За спиной Локтева возник полковник. —В чем перед тобой провинились Аллах и Муххамед – пророк его? Кто виноват, что повышенная кислотность желудка сделала тебя брюзгой?
– У меня нормальная кислотность! – отчаянно защищался Олег. – Уничижение окружающего мира помогает мне в решении некоторых задач.
– Каких именно, – полюбопытствовал Андрей Константинович, – совершенствование спряжений неправильных латинских глаголов?
И веселая пикировка продолжалась. В женском коллективе, наоборот, царили восхищение и умиротворенность. Графиня де Лавинье задремала в шезлонге, прикрыв глаза очками «от Енота». Евдокия стояла у борта, упершись руками в леер, и предоставила воздушному потоку трепать ее светлые волосы. Настя читала «Анастасию» Бушкова и временами заливалась звонким смехом.
Инга решала стратегическую головоломку – налицо были все признаки очередной беременности: ломило грудь, наблюдалась небольшая тошнота, иногда потягивало в животе. Смена партнера ничего не изменила.
Мара с Анжелой играли в рэндзю – азиатский вариант шашек. Мара проигрывала и сердилась.
Одна Рената занималась делом. Послюнив палец, она пыталась способом древних мореплавателей определить направление ветра. Но, поскольку скорость крейсера была около тридцати пяти узлов, ветер дул в одном направлении – с носа на корму. Вскоре она прекратила это занятие, убедившись, что бриз весьма
