ему предлагали сохранить жизнь, был расстрелян вместе с царской семьей в Екатеринбурге, в подвале Ипатьевского дома.
Не все сыновья С. П. Боткина пошли по отцовской дороге и избрали медицину своей профессией. Известным дипломатом стал Петр Сергеевич (1861 – конец 1930-х – 1940-е годы). В 1887 году, после окончания юридического факультета Санкт-Петербургского университета, он поступил на службу в МИД России чиновником «сверх штата» в Азиатском департаменте министерства. Вот как сам П. С. Боткин вспоминает об этом: «Поступить на службу в МИД простому смертному не так-то легко. Беспрепятственный доступ в министерство открыт лицеистам. Молодые люди из этого привилегированного учебного заведения прямо со школьной скамьи переходили в министерство… Для остальных никаких определенных правил не имеется. Принимают кого хотят. Образовательный ценз в расчет не идет. В министерство поступают недоросли, не окончившие, – а то и не начинавшие, – никакого учебного заведения». «У меня нет свободных стульев, – сказал мне министр, – очень сожалею… Приходите осенью, – добавил Н. К. Гирс, любезно меня выпроваживая».
За «разборчивый почерк» молодой Боткин был все-таки причислен к Азиатскому департаменту. В нем он пробыл три года и хорошо ознакомился с чиновным бытом министерства, о чем с иронией и большим знанием дела писал позднее: «Насколько я могу судить, все дело, вся работа ведомства держится в руках двух-трех лиц. Остальные или заняты механическим трудом – перепиской, шифрованием, составлением бумаг по известному шаблону, или же просто ничего не делают… Все ждет мощного реформатора… Но ему придется иметь дело с невероятно сильным тормозом, который именуется «бюрократической рутиной».
Впоследствии Боткина, как дипломата, уже обладающего большим опытом и авторитетом, введут в состав комиссии по преобразованиям в министерстве, и он, являясь одним из сторонников реформы МИДа, приложит много сил, добиваясь ее осуществления. Им представлено немало предложений и записок главе российского МИДа А. П. Извольскому и его заместителю князю В. С. Оболенскому относительно переустройства работы министерства. Первостепенное значение П. С. Боткин придавал подготовке молодых дипломатов. В 1907 году он составил проект Положения о службе дипломатических чиновников МИДа. Автор указывал на «неудовлетворительную подготовку» заграничных чиновников министерства, «на устарелость программы и всей процедуры дипломатического испытания и на неправильную постановку дипломатической службы молодых чиновников, не отвечающую современным требованиям». Сравнивая подготовку русских и иностранных дипломатов, Боткин отмечал, что «хотя среди наших представителей есть лица несомненно более талантливые и способные», они, однако, «уступают иностранцам в деловитости, добросовестном исполнении своих обязанностей и более тщательной подготовке… На прохождение службы нашими низшими чинами, – писал он, – обращено очень мало внимания, между тем как именно в этот период формируется чиновник и нуждается в руководстве для применения его способностей и даче направления его образованию».
Для улучшения подготовки дипломатов Боткин вносит ряд предложений: «Молодые люди в посольствах, где имеется много работы, занимаются по большей части механическим трудом (шифровкой и расшифровкой телеграмм и перепиской донесений и бумаг). В посольствах и миссиях, где нет спешной и срочной работы, молодые люди пребывают в праздности, отучаются от работы. Таким образом, при прежней системе движения некоторых чиновников по посольствам… бывали случаи назначения на ответственные посты лиц, совершенно неподготовленных к самостоятельной деятельности и вообще мало осведомленных о предстоящих им обязанностях. Во избежание столь прискорбного явления и с целью поднятия уровня нашей дипломатической карьеры мне представлялось бы уместным ввести как правило, чтобы каждый молодой заграничный чиновник, работая под непосредственным наблюдением своего ближайшего начальства, представлял в министерство в течение года четыре самостоятельные работы: две на темы политические и две на темы финансовые и политико-экономические. Для каждой из этих работ у молодого дипломата будет три месяца для ознакомления с материалом и с литературой известного вопроса. В министерстве следует образовать специальную комиссию, которая рассматривала бы работы секретарей и причисленных к посольствам и миссиям. В состав комиссии, кроме начальствующих лиц в центральном ведомстве, следует приглашать посторонних лиц, специалистов по различным вопросам международного права, торговли, финансов и иным. Таким образом, установится нечто вроде конкурса, в коем выделятся наиболее способные и трудолюбивые… тогда пропадет, наконец, тот случайный, личный характер нашей службы, развивший у нас тип беспечного и нерадивого чиновника, рассчитывающего на посторонние влияния или личные отношения для занятия лучших на службе должностей».
Боткин всегда скучал по живой практической работе и, пробыв три года чиновником в департаменте, попросил направить его на освободившееся место младшего секретаря русской дипломатической миссии в Вашингтоне, возглавлявшейся К. В. Струве. Пост этот в то время совсем не считался блестящей синекурой. США казались краем света. В Америке он прослужил пять лет (1890–1895) вторым секретарем, а затем управляющим миссией. О пребывании в этой стране Петр Сергеевич очень ярко рассказывает в своей книге воспоминаний «Картинки дипломатической жизни», изданной уже в эмиграции, в Париже. В ней П. С. Боткин описывает многие события и случаи, очевидцем или непосредственным участником которых он был, в частности приезд П. И. Чайковского в Америку по приглашению Бостонского филармонического общества и торжества, устроенные в его честь. В их программу входили и посещение Чайковским президента в Белом доме, и большой музыкальный вечер в русском посольстве в Вашингтоне.
Отдельная глава в книге посвящена Теодору Рузвельту – будущему американскому президенту, с которым автор был лично знаком. «Я знавал Рузвельта, – пишет Боткин, – еще маленьким человеком, с лишком 30 лет назад, во время президентства Гаррисона, когда Рузвельт заседал в Комиссии по гражданским делам в Вашингтоне. Рузвельт уже тогда слыл за человека высокообразованного и блестящего оратора, но никто еще в нем не предчувствовал будущего президента Республики… Мы сошлись не в обществе, где он показывался редко, не на политической почве, где он только начинал проявляться, а на спорт-арене бокса». Т. Рузвельт, по словам автора, проявлял глубокий интерес к России, «предвидел ее великую будущность, но и крупные потрясения».
В конце своего пребывания в Вашингтоне П. С. Боткин выступил с целым рядом статей в американском журнале «Century» в ответ на развернутую известным журналистом Джорджем Кеннаном клеветническую кампанию против России в американской печати. Статья Боткина произвела впечатление и вызвала значительный резонанс. Одна из американских газет писала: «Мы можем уверить г. Боткина, что обращение к американскому общественному мнению русского представителя не пройдет у нас незамеченным и что узы признательности и дружбы, связывающие нас с великой северной империей, никогда не были так прочны, как в настоящее время». Т. Рузвельт поддержал Боткина и посоветовал поехать с лекционным турне по Америке.
Однако самостоятельность и инициативность молодого дипломата посчитали излишней как в самом российском МИДе, откуда посыпались враждебные анонимные письма, так и в самом посольстве. Новый начальник Боткина, князь Кантакузен, в ответ на его идею с лекциями воскликнул: «Что с вами? Ваши успехи, кажется, вскружили вам голову. Что вы воображаете? Вы – Аделина Патти?.. Баттистини?.. Падеревский? Нет, до этого еще не дошло, чтобы дипломаты выступали на подмостках с волшебными фонарями… Нет!» Через несколько месяцев после этого Боткин был переведен в Европу.
В Европе Петр Сергеевич последовательно занимал должности: секретаря дипагентства в Болгарии (1896–1897), секретаря миссии в Португалии (1899–1900), первого секретаря, потом временного поверенного в Бельгии (1901–1906). В 1906 году он был назначен первым секретарем посольства в Лондоне, а с 1907 по 1911 год являлся министром-резидентом, чрезвычайным посланником и полномочным министром в Марокко. В последний период своей дипломатической карьеры с 1912 по март 1917 года Боткин был чрезвычайным посланником и полномочным министром в Португалии. После Февральской революции он подал в отставку и был уволен со службы указом Временного правительства от 22 марта 1917 года «согласно прошению».
П. С. Боткин был участником ряда международных конгрессов и конференций, членом комиссии А. И. Извольского по реорганизации дипломатической службы и МИД России, автором многих брошюр и статей, напечатанных в русских и иностранных периодических изданиях. Наряду с этим он, как это было в традициях боткинской семьи, пробовал себя и в литературных занятиях, на которые первым благословил его дядя, поэт Афанасий Фет, и которому он был обязан «первыми проблесками литературного образования». Прочитав рассказ юного племянника, поэт сказал ему: «Тебе скажу – пиши дружок, пиши и пиши, – обладаешь
