— Нет, не выйдет, — запротестовал Рыжик. — Три процента! Я, — продолжал он, согласившись на уступку, — дам вам двадцать.
— Если вы так настаиваете, пусть будет пять. Не больше.
— А может, десять?
— Пять!
— Предположим, — вкрадчиво произнес Рыжик, — я предложу вам семь?
— Ну, сколько же можно торговаться! — осуждающе сказала Салли. — Шесть. И это — мое последнее слово.
— Шесть?
— Шесть.
Рыжик произвел подсчеты в уме.
— Но это же всего триста долларов в год. Мало.
— Да что вы? Я всю жизнь занимаюсь такими делами. Шесть! Согласны?
— Наверное, да.
— Тогда по рукам. Этот человек, про которого вы рассказываете, в Нью-Йорке?
— Нет, на Лонг-Айленде, в южной части.
— Я имею в виду, можно ему позвонить и окончательно сговориться?
— О, да! Адрес я знаю, а номер можно посмотреть в справочнике.
— Тогда бегите и договаривайтесь, пока кто-нибудь вас не опередил. Нельзя терять ни минуты.
Рыжик остановился у двери.
— А вы, правда, уверены?
— Конечно.
— Я хочу сказать…
— Ступайте, — поторопила его Салли.
Окно ее гостиной выходило на улицу, которая хоть и не принадлежала к числу важнейших городских артерий, все же предоставляла наблюдателю некоторое количество развлечений. После того как Рыжик ушел, Салли устроилась с газетой на подоконнике, в третий раз перечитывая отчет о матче и лениво наблюдая за миром по ту сторону окна. Погода стояла прекрасная, и мир по ту сторону окна выглядел как нельзя лучше.
Она недолго сидела на своем посту, когда перед домом остановилось такси, и Салли с удивлением и интересом увидела, как из машины вылезает Филлмор. Он расплатился с шофером, такси уехало, и Филлмор остался стоять на тротуаре, отбрасывая крупную тень. Салли уже собиралась окликнуть его, однако тут поведение Филлмора стало настолько странным, что в изумлении она раздумала.
Со стороны казалось, что Филлмор разучивает па какого-то нового танца, и из чистого любопытства Салли решила тихонько понаблюдать, что за этим последует. Для начала он решительно двинулся к входной двери, потом вдруг замер и в страхе отпрянул. Эту фигуру он повторил дважды, после чего застыл в глубоком раздумье. Затем вновь рванул к двери, однако и эта попытка закончилась ничем: словно он налетел на невидимую преграду. В конце концов, резко развернувшись, он припустил вниз по улице и исчез из виду.
Салли недоумевала. Если Филлмор не поленился приехать на такси, чтобы повидаться с ней, почему он отказался от этой затеи на самом пороге? Она все еще размышляла над загадкой, когда зазвонил телефон, и голос брата прохрипел ей в ухо.
— Салли?
— Привет, Филл. Как это называется?
— Как называется… Что именно?
— Танец, который ты только что исполнил на улице. Сам придумал?
— Ты меня видела? — Филлмор расстроился.
— Конечно, видела. И ты меня пленил.
— Я… э… приходил с тобой поговорить. Салли…
Его голос затих понемногу.
— Почему не зашел?
Возникла пауза — Филлмор медлил с ответом, и если тембр его голоса верно отражал чувства, пауза была неловкой. Что-то наверняка тревожило великий ум.
— Салли, — повторил он, наконец, гулко покашляв в трубку.
— Да.
— Я… то есть, я попросил Глэдис… Она скоро зайдет к тебе. Ты дома?
— Я дома. А как она? Мне не терпится снова ее увидеть.
— Она — хорошо. Разве чуть-чуть… немного расстроена.
— Расстроена? Почему?
— Она тебе расскажет, когда придет. Я только что ей звонил. Она прямо сейчас выходит. — Он опять замолчал. — Боюсь, у нее плохие новости.
— Какие новости?
На другом конце провода молчали.
— Какие новости? — повторила Салли, раздражаясь. Тайн она не любила.
Но Филлмор уже дал отбой. Салли положила трубку в раздумье. Она была озадачена и обеспокоена. Впрочем, беспокоиться попусту ей не хотелось, так что она отнесла остатки завтрака на кухню и попробовала развлечься мытьем посуды. Ее отвлек звонок в дверь, она открыла и обнаружила свою невестку.
Хотя замужество и возвело ее в ранг спутницы Филлмора, брак с Надеждой американской сцены внешне не изменил бывшую мисс Винч. Миссис Филлмор осталась все тем же квадратным и дружелюбным созданием. Заключив Салли в мускулистые объятия, она прошла в гостиную.
— Очень рада снова тебя видеть, — сказала она. — Я уж начинала подумывать, что ты никогда не вернешься. С чего это вдруг ты рванула в Англию?
Салли ждала этого вопроса и ответила спокойно:
— Я хотела помочь мистеру Фоситту.
— А кто такой мистер Фоситт?
— Филлмор никогда не рассказывал? Очень приятный старичок. Он жил с нами в меблированных комнатах, его брат умер и оставил ему модный магазин в Лондоне. Он все просил приехать к нему и подсказать, что с этим делать. Потом он продал ателье и счастливо зажил в деревне.
— Что ж, путешествие пошло тебе на пользу, — сказала миссис Филлмор. — Ты еще больше похорошела.
Они замолчали. После этого тривиального начала Салли почувствовала в своей собеседнице необычную серьезность. Странная беззаботность, которая была основной характеристикой мисс Глэдис Винч, казалось, покинула миссис Филлмор Николас. Пока она не заговорила, Салли этого не замечала, однако теперь стало ясно, что ее собеседницу что-то тяготит. В честных глазах миссис Филлмор читалось смущение.
— Ну, что там за плохие новости? — внезапно спросила Салли. Ей хотелось покончить с неопределенностью. — Филлмор сказал мне по телефону, что у тебя плохие новости.
Некоторое время миссис Филлмор молча скребла ковер кончиком зонтика. А когда заговорила, на вопрос не ответила.
— Салли, а что за человек этот англичанин, Кармайл?
— О, так Филлмор тебе рассказал?
— Он сказал, что один богатый тип в Англии с ума по тебе сходит, делал тебе предложение, а ты отказала.
Досада, охватившая было Салли, исчезла. Вряд ли стоило ожидать, подумала она, что Филлмор удержится и не расскажет эту историю своей жене.
— Да, — сказала она. — Правда.
— А ты могла бы написать ему и сказать, что передумала? Салли вновь почувствовала раздражение.
