как человек – неприятный.
Стихи Бродского в 'Континенте' ('О зимней кампании 1980 года') – не понимаю. То есть все понимаю и все остается непонятным. Что открыто, что даровано в них?
У большинства знакомых мне христиан мне всегда хочется спросить: радуются ли они своей вере?
Воскресенье, 18 октября 1981
Поездка сегодня после Литургии в Wappingers Falls к Алеше и Лизаньке [Виноградовым]. Ярко-красная, желтая, золотая листва на фоне серенького, дождливого дня. Воскресная пустыня. Хорошо.
Проповедовал сегодня на текст [Послания к] Кор[инфянам]: '…доброхотно дающего любит Бог'1 – - и о Петре (в связи с Евангелием: 'отойди от Меня…'2 ). Щедрость Бога: из воды – вино, двенадцать корзин хлеба после того, как напитались все, столько рыб, что тонуть начинают суда рыболовов. Все – как и сама жизнь – 'с избытком'.
Вторник, 20 октября 198 1
Перед отъездом на синод. Все эти дни телефонные звонки от Губяка, от Кишковского о 'заговоре епископов' – против центра, против 'богословов', против чего бы то ни было, что якобы ограничивает их власть.
Почти кончил прием новых студентов. Сколько в Церкви доброй воли, желания служить, заботы о 'душах'.
Сколько мыслей, сколько 'откровений' приходит, пока читаешь лекцию. Вчера ('Литургия смерти') говорил о 'проблеме' спасения, воскресения некрещеных. И вдруг таким ясным становится, что дело не в том, знали они или не знали Христа, поверили ли в Него или нет, были крещены или нет, а в том, что Христос знает их и Себя отдал им и за них. Поэтому и их смерть 'поглощена победой', поэтому она и для них встреча со Христом.
Так же и суд. Он не о догматике, а о 'сокровище сердца'. Суд – это сама их встреча со Христом.
1 2Кор.9:7.
2 Мф.16:23.
Но тогда, скажут, зачем Церковь, зачем таинства и т.д.? Ее призвание космично и эсхатологично . Она меняет мир своей от него свободой, своим свидетельством о Христе: 'яко Ты еси един Господь'. Без Церкви мир был бы до конца идолом . По отношению к 'миру сему' Церковь pars pro toto. Она всегда 'за всех и за вся'. Каждая ее молитва, каждое 'аминь' – от лица мира. Она 'священник', и мир – ее 'приход'. Только не знают этого сами христиане и все думают, что дело Церкви – 'обслуживать их духовные нужды'. И если суд неверующих, не знавших Христа, в том, хотели ли они Его, любили ли – даже и не зная Его (в другом , в ближнем }, то суд над христианами – это суд об их измене Ему. Но это значит, в конце концов, что если христиане, встретившие Христа, могут быть Его врагами, то и встреча неверующего со Христом в смерти может быть отвержением Его, ненавистью к Нему. Одни 'увидят день Его' и возрадуются, другие увидят и возненавидят, ибо ненавистью к Нему, не зная Его, жили уже и здесь…
Победа социализма, во главе с присяжным демагогом Папандреу, в Греции. И опять все то же объяснение: 'желание перемены'. Объяснили и успокоились: значит, дело не в любви к социализму, а в 'усталости' от прошлого. Успокоились и не понимают, что социализму в высшей мере наплевать на то, любят ли его или нет… Что принятие его есть принятие зла , ибо лжи о мире, о человеке и о Боге, о смысле жизни, о смысле буквально всего. Это принятие идола , ложного бога и поклонение ему. В тиране зло являет себя как зло, в самом распознании его как тирана это зло уже и разрушается. Социализм же добр Антихристовым добром, и потому не распознают его люди как зло . Ибо зло его в подмене цели жизни. Социализм, говорят, против 'частной собственности', а этому и Христос учил. Но это и есть 'фокус' социалистического зла. Ибо Христос учил не тому, что мир есть коллективная собственность, а тому, что он, мир, – Божий . Не говоря уже о том, что понятие 'коллективной собственности' абсурдно, ибо противоречиво. Собственность может быть только личной . И откровение Христа в том, что каждому дарует мир в 'собственность' и таким образом каждого делает совладетелем мира с Богом. Подлинная собственность – в признании всего Божиим даром, путем к общению с Богом. Обладателем мира, царем его может быть только личность. И всякий коллектив есть всегда, в той или иной мере, кража . Кража у Бога. Кража у человека.
Ну, а капитализм – этот рост денег из самих себя, это страстное 'обогащение', что же – христианский? Нет, не 'христианский' в ту меру, в какую нет ничего 'христианского' в этом падшем и грешном мире. Но сколько бы капитализм ни был уродливым и карикатурным, он есть уродливая карикатура, извращение чего-то, присущего творению Божьему. Ибо Бог дает нам мир именно как капитал – дабы мы дали его в рост и вернули его Богу с 'процентами'. Сама идея роста, накопления, возрастания есть, если так можно выразиться, 'Божья идея', соприсущая Божьему замыслу о мире. Жизнь – это постоянное 'капиталовложение'. Таковым являются и образование, и культура, и земледелие, и всякое 'возделывание', заповеданное человеку. И единственная заповедь Божия только в том, чтобы мы 'не в себя, а в Бога богатели', и это значит: богатели бы вместе с Ним, чтобы всякий рост был
во славу Божию, был накоплением 'нержавеющим'. Потому инстинкт 'капитализма' правильный, хотя сам капитализм, как и культура, как и все в мире, есть падение подлинного капитализма, подлинного образования, подлинного 'роста'.
Социализм ничего не возделывает . Он статичен, как статична смерть; он смертоносен. Все раз и навсегда 'распределить' между всеми и всех уравнять в этом 'счастье'. Ни цели, ни риска, ни – в сущности – труда, то есть всего того, что заложено в самой природе человека. Сплошная 'гарантия'. Нет, это уже не карикатура, не извращение. Это коллективная смерть. Социализм – это принятие падшего мира, неведение его как падшего. Это смертоносная зараза. Это ответ Антихриста – Богу…
Пятница, 23 октября 1981
Все заливающая суматоха в связи с приближающимся днем прославления 'новомучеников' и царской семьи. Получил доклад по этому вопросу архиепископа Антония Женевского. Поражает в нем да и в других карловацких документах какой-то тон самозащиты, самооправдания, ответа кому-то, уговаривания. Казалось бы, если ты уверен – то радуйся и восхваляй Бога. А тут все время тайная полемика. На радио 'Свобода' меня спрашивают: 'Может быть, Вы бы что-нибудь сказали… не за, конечно, а о 'за' и 'против''. Я ответил: 'Дайте им всю программу этого дня'. Очень быстро согласились. В мире по- настоящему сильны, по-настоящему торжествуют только крайности . Только те, кто орут . Хомейни в Иране за один 1981 год убил больше людей, чем все страны и правительства вместе взятые. Но об этом пишут почти с каким-то потаенным уважением. А про какую- нибудь Чили, где сейчас вообще не убивают, – со скрежетом зубовным…
Вторник, 27 октября 1981
Кончаю биографию Одена (455 страниц мелкого шрифта), кончаю с отвращением. До какой же степени все, что описано в этой книге, то есть наша культура , – прежде всего несерьезно . Я не знаю поэзии Одена: может быть, он и велик, когда его призывает к 'священной жертве' Аполлон. Но вся эта сордидность1 – мальчики, пьянство, увлечение 'либретто' для опер с разглагольствованиями, одновременно, о христианстве…
Страшное утомление от всего этого… И такое чувство, что 'некому руку подать в минуту душевной невзгоды'2 . Конечно, это от слабости, маловерия, духовной и душевной распущенности. И все-таки мучительно это созерцание зла, которое так легко торжествует и в мире, и в 'культуре'. 'Но люди больше возлюбили тьму'1 . Как это
