ДНЕВНИКИ

В шесть часов прием в St. Gregory House. Местные прихожане. Знакомая атмосфера 'конвертов'. 'Les transfigures'2 , по слову о.А.Князева. Почти все благодарят меня за мои книги… В семь часов ужин вчетвером у М.В. Зерновой: она, о.Каллист, о.Василий (Осборн) и я. 'Поповские разговоры', но на сравнительно высоком уровне. Оба – очень милы, очень дружественны.

Война с Аргентиной. Самая настоящая война. Читаю со страстью лондонский 'Тайме'. Чувствую, сознаю все безумие этой войны. И вот не могу да, в сущности, и не хочу преодолеть в себе не только интереса к ней, но и столь же страстного желания победы Англии как ответа на наглость, хамство, грубую силу.

Среда, 26 мая 1982. Hotel Russel, London

Сегодня поздно вечером вернулся в Лондон после трех хотя и занятых и утомительных, но и приятных дней. Жил у Феннелов – крайне родственных. В понедельник утром поработал над своим докладом. Прогулка с Идей Оболенской по Оксфорду. Все цветет, в воздухе праздник (в чужом городе всегда праздник). В пять часов пришел о. Каллист (Уэр). Его на Троицу посвящают во епископы, и, мне кажется, он страшно этому рад. Обговорили – по часам, если не по минутам – всю мою программу. Он очень умный, приятный человек, и с ним легко и приятно. В шесть часов вечера – 'sherry'3 в мою честь в St. Gregory House, устроенный приходом. Великое множество 'конвертов'. Все читали мои книги – и эта моя, для меня самого удивительная и неожиданная, 'известность' здесь, в Англии, все три дня приятно щекотала мое тщеславие.

Во вторник – завтрак с Джоном в его колледже (New College). Ни с чем не сравнимый уют этих гостиных, столовых со столетними каминами, со стариками, читающими газеты. Прогулка по садам колледжа. Великолепие этих садов, деревьев, на фоне всех этих бесконечных зданий с колокольнями, каменными стенами…

В пять часов едем на мою лекцию. Полный зал: человек двести! Два греческих архиерея, много клириков, профессоров, студентов, местных православных. Мне казалось, что лекция была 'хуже' задуманной. Но оказалось, что все в порядке. Громовые аплодисменты, некий 'восторг' и 'подъем' в

1 Бодлианской библиотеки.

2 'Преображенные' (фр.).

3 прием с подачей хереса и других вин.

зале. Как гора с плеч! До этого все время немного кололо волнение: удастся ли? Слава Богу, как будто 'удалось'. После лекции опять 'sherry' – для гостей и 'академиков'. Встретил здесь – неожиданно! – Edward Every, у которого в 1937 году я жил и так тосковал по дому… Он все такой же жадный болтун, из тех англикан, что на протяжении пятидесяти лет непрерывно 'сближаются' с Православием.

Вечером лекция о Православии в Америке. Опять толпа, опять успех…

Сегодня утром – служил с о.Каллистом и о.Василием Литургию, отдание Пасхи. Последняя прогулка по Оксфорду с Идей, жалкой, милой, хорошей… Вечером со всенощной – приложившись к иконе Вознесения – на вокзал, в Лондон. Завтра – служба с митр. Антонием (Блумом) в его соборе… Чувствую усталость, но впереди – еще два полных дня…

Лондон. Четверг, 27 мая 1982. Вознесение

Перед отъездом в собор. Дождь.

'Православный Оксфорд'. Чем больше я думаю о моем трехдневном пребывании в нем, тем больше чувствую 'парадокс', 'трудности' – не знаю, как определить, – лежащие в основе православной диаспоры на Западе.

Вторник, 1 июня 1982

Из Англии вернулся в субботу 29 мая после обеда. Последняя запись оборвана, но к этой теме, над которой я раздумывал все эти дни, я еще вернусь. А из лондонских впечатлений – отмечу еще Литургию с владыкой Антонием в его соборе и день, проведенный в бесконечной прогулке по Лондону с Никитой Струве. Закончилось все в пятницу вечером поездкой куда-то за город на их епархиальное собрание, где я читал доклад. Вообще поездка эта дала мне много радости, хотя бы уж тем, что на неделю 'выудила' меня из всех здешних хлопот, трудностей, мелочей. В памяти остались праздничный, майский Оксфорд с его башнями, садами, цветами и Лондон, которого я не видел с 1949-1950 годов и который поэтому тоже был своего рода погружением в прошлое, в молодость, в 'начало'.

Вчера на Memorial Day мы с Л. поехали на 'паломничество' в Тихоновский монастырь. Ночевали в [гостинице] Sheraton. Утром – торжественная Литургия, шесть архиереев, толпы народа – правда, 'сокращенные' из-за ужасной погоды. Да и сегодня душная, тяжелая сырость, висящая в воздухе и напоминающая мне мое первое впечатление от Америки – в июне 1951 года именно в такой темный, мокрый день мы высаживались из [парохода] 'Queen Mary' в нью-йоркском порту.

Среда, 2 июня 1982

Вчера Иван Мейендорф рассказывает мне о письмах, полученных им из России в связи с 'канонизацией' [царской семьи]. О страшной беспоповской 'ката-комбной' церкви, о каких- то 'чернецах', совершающих крещение и бракосоче-

тание, об антисемитизме, о 'карловацких' настроениях части самой патриаршей Церкви и т.д. Вечером, по телевидению, рассказ о женщине, задушившей своего ребенка, потому что в нем был 'демон'. Все это после Англии, где мне много рассказывали о 'расколах' и 'скандалах' в среде неофитов, все ищущих 'идеальной' и 'чистой' Церкви. Спрашиваю себя: что это? Нечто типичное для нашего времени или же нечто постоянное? Ведь с самого начала в Церкви все время возникают эти темные, одержимые максимализмы : монтанизм, донатизм, всякие там павликиане, богомилы, хилиасты, староверы, с самого начала и до наших дней – апокалиптика, страхование, 'ферапонты' всех мастей и оттенков. Это, по-видимому, соприродно христианству (а может быть, и 'религии' вообще).

И, конечно, причина здесь в двусмысленности христианства . Ибо христианство двусмысленно par definition1 : 'Так возлюбил Бог мир…'2 – с одной стороны, 'не любите мира, ни того, что в мире…'1 – с другой. И вот эту-то основную антиномию 'историческое' и самое что ни на есть 'правоверное' христианство (Отцы, Церковь и т.д.) не только не претворило в экзистенциальный опыт – понимание жизни, идеал жизни, а, напротив, – от нее, так сказать, отказалось . Церковь устроилась в мире, обложила золотом и серебром кресты, митры, саккосы, больше того – стала 'бытом', но – и в этом весь парадокс – неустанно призывая 'не любить мира, ни того, что в мире', так сказать, игнорируя любовь Самого Бога к миру ('так возлюбил Бог мир…'). Ибо ключ к этому распознанию – я буду повторять это до моего смертного часа – в эсхатологической сущности христианства, и это значит, как раз, в распознании здесь и сейчас – 'посреди нас' – грядущего Царства в радости о Христе, воснесшемся на небо и 'никакоже отлучающагося, а пребывающаго неизменно…', а в ней и через нее 'тайнообразующего' преображение мира и твари. Ересь всех этих максимализмов в отвержении 'любви, побеждающей страх'. Ибо все это раскрыто, все это дается только любящим: 'И вопиял еси к любящим Тя: аз семь с вами и никтоже на вы…'

Отсюда два тупика современного христианства: любовь к 'миру сему' (то есть без 'не любите мира…') и ненависть к 'миру сему' (то есть без 'так возлюбил Бог мир…'). Два тупика, два отступничества.

Четверг, 3 июня 1982

Разговоры вчера:

1 С В.А.Красиным , тем самым, что в советской тюрьме 'раскололся' с Якиром и выдал и предал и т.д. Несколько недель тому назад он прислал мне рукопись своей книги обо всей этой трагедии. Я прочел ее, и мне показалась она искренней, подлинно 'покаянной'. Красин находится в полном одиночестве, диссиденты игнорируют его, и он в полном духовном унынии. Иными словами, ко мне обратился за 'духовной помощью'. Сидел полтора часа, рассказывал свою жизнь. Показался мне человеком привлекательным.

1 по определению (фр.).