ДНЕВНИКИ 1973-1983

Сегодня нашей Анюте – тридцать лет! А как будто это было вчера. Каких удивительных, хороших детей дал мне Бог. Об этом думал сегодня утром и позавчера – во вторник – после ужина в [ресторане] 'Le Bistro' с Маней и Сережей.

Вчера отослал Никите статью об 'Архипелаге', родившуюся, неожиданно для меня, быстро – в ответ на эту 'сказочную книгу' (так и назвал статью). Все еще под ее впечатлением, вернее – в удивлении, радостном и благодарном, перед самим 'феноменом' Солженицына. Мне кажется, что такой внутренней широты – ума, сердца, подхода к жизни – у нас не было с Пушкина (даже у Достоевского и Толстого ее нет, в чем-то, где-то – проглядывает костяк идеологии). И ведь к какой жизни так подходит Солженицын…

Вчера – трехчасовой разговор с о.А.Лебедевым, молодым (двадцать три года!) 'зарубежным' священником из Бриджпорта. Симпатичный, явно искренний, убежденный, по-своему 'широкий'. Но, Боже мой, какая все-таки путаница, и не только мыслей, но именно опыта, сознания. Какое 'маленькое' Православие они любят, сколько у них идолов, фетишей, скованности внутренней. Впечатление такое: если на секунду сойдут со своих рельс – все лопнет, и вот они держатся за эти 'рельсы', уже даже и не спрашивая, откуда и куда они ведут. Ужасно тягостное впечатление от этого разговора, главное потому, что в одном-то они правы: в утверждении нашей духовной слабости, половинчатости, минимализма. После этого – обостренное чувство одиночества, невозможности – в этих условиях – сказать главное. Вечное желание – свободы, чтобы быть ответственным. Ненависть к церковной 'политике', ко

1 Имеется в виду церковь Введения во рам Пресвятой Богородицы, расположенная на этой улице.

2 Apres-midi (фр.) – время после полудня, вторая половина дня.

3 Кузены и кузины (фр.).

4 Из стихотворения А. Блока 'Прошли года, но ты – все та же…': 'И все чудесней, все лазурней – / Дышать прошедшим на земле'.

всему этому уровню, на котором всегда приходится спорить и разговаривать. В таком настроении – недостойное уныние. Лечусь, читая весь вечер четырнадцатый том Leautaud.

Все в глубоком снегу. Мороз. Хорошо только дома, только с Л. и детьми. Во всем остальном ('дела') только и ждешь того, чтобы наконец кончилось, миновало, отпустило…

Что такое подлинная культура? Причастие . Участие в том, что победило время и смерть.

Пятница, 11 января 1974

В Париже ужин с Синявским и его женой. Впечатление необычайно симпатичного, именно симпатичного человека, 'рубахи-парня' на высоком уровне. Но, конечно, и с хитрецой. Его книгу – 'Голос из хора' – начал читать, прочел страниц тридцать, но тут разорвалась бомба 'Архипелага', и я не кончил. Первое впечатление – не убедительное, некий потуг – розановский, но без розановского гения. Все-таки очень 'литература'.

Длинные разговоры с Мишей Меерсоном, который живет у нас. С одной стороны, я все время поражаюсь тому, что можно с ним – советским мальчиком двадцати девяти лет! – говорить на одном языке, даже в нюансах. С другой – беспокоит этот умственный и эмоциональный Sturm und Drang. Все идеи, идеи, идеи. Снова эта 'интеллигентская беспочвенность', эта вера в кружки, надрывные разговоры, журнальные статейки. Впечатление такое, что неспособны они на медленный труд, а только на какой-то фейерверк.

В Париже тоже ужин с Паниным-Сологдиным и его женой. Обратное Синявскому. 'Моноидеизм'. Idee- fixe. Никакой 'легкости'. Обреченность таких людей, все 'продумывающих' и потому уже абсолютно неспособных 'услышать' что-либо другое, даже согласное с их взглядами. Чудное лицо, выражение – 'уст, сказавших правду в скорбном мире…'1 . Жена из тех, кто говорит 'мы'. Мы думаем, мы считаем…

Понедельник, 14 января 1974

В субботу под вечер поездка в Wappingers Falls (где праздновали Анино тридцатилетие). Страшно холодный, морозный, зимний вечер. Снег. Заснеженные деревья, и над всем этим – грандиозный закат. Я давно не видал такой красоты. И эта красота говорит : только мы разучились ее слышать.

Все эти дни – в 'творческом подъеме'. Пишу – в моем Baptism2 – параграф о смерти и крещении (подобие смерти), параграф, который вот уже больше года 'блокировал' книгу. Как всегда – точно все это не из меня, а наоборот – мне открывается. Всегда очень удивительное, очень радостное чувство.

1 Из стихотворения О.Мандельштама 'Декабрист'. Правильно: 'И вычурный чубук у ядовитых губ, / Сказавших правду в скорбном мире'.

2 Baptism (англ.) – Крещение. Речь идет о книге 'Водою и Духом' ('Of Water and the Spririt').

Вчера до обедни причащал в госпитале мать Давида Др. – семьдесят два года. Серьезная операция. Явление смиренного, почти бессознательного христианства, самоочевидной веры, ясности, радости. Никаких теорий, но все то, о чем с таким трудом и надрывом, ссорясь друг с другом, пишут богословы. И думаешь: какой страшный грех совершают по отношению к таким людям всевозможные церковники, одержимые своей правотой, 'юрисдикциями', ссорами и т.д. Правда, что 'таким людям' до всего этого нет никакого дела. Слава Богу!

Вечером – у родственников. Невероятно милы – и они, и дети. Но всегда острое ощущение духоты, спертости воздуха в этом 'зарубежном' мире. Старшие эмигранты вспоминали Россию, эти 'сохраняют' уже Россию эмигрантскую, искусственную. Удивительно, что этим можно жить. Жить, в сущности, ничего не зная ни о России, ни об Америке, ни о мире, 'только зеркало зеркалу снится…'1.

Вторник, 15 января 1974

В письме Никите (посылал статью об 'Архипелаге') я спрашиваю – не рехнулся ли я в своем восхищении Солженицыным, не преувеличено ли оно? Меня так удивляет, что люди как будто не видят поразительности его явления, глубины, высоты и ширины этого явления. Вчера у Connie T. (освящение дома) – 'резервация'2 Ив. Мейендорфа по типу: 'Да, конечно, но…' Я постарался, на этот раз, понять, вслушаться в эти 'резервации'. Вопрос о Церкви: Солженицын этого не чувствует, не понимает… Длинноты. И т.д. Я могу понять все эти возражения. Но ни одно меня не убеждает. О Церкви, например: я все больше чувствую, что 'кризис' Церкви в том-то и заключается, что центральной темой ее жизни стал вопрос о том, как 'спасти' Церковь. Но этот вопрос изменил удельный вес христианства в мире, ca a fausse tout3 . Солженицын, мне кажется, занят не 'спасением Церкви', а человеком. И это более христианская забота, чем 'спасение Церкви', во имя которого принимается и оправдывается любая ложь, любой компромисс. Величие Солженицына и его значение в том как раз, что он 'меняет' перспективу, меняет вопрос. Но этого как раз больше всего и боятся люди и меньше всего именно это понимают. Церковь, которую нужно все время спасать ценой лжи, что это за Церковь? Как она может проповедовать веру? 'Не бойся, только веруй…'4 . Солженицын сам – доказательство того, как нравственная сила побеждает, сама делается 'историческим фактором'.

Среда, 16 января1974

Leautaud (15, 215): '…le cri de cette chouette dans la nuit! Une sorte de delice pour moi, delice de melancolie, de mystere, de solitude, de pitie pour des etres…'5 /

1 Из 'Поэмы без героя' А.Ахматовой.

2 Reservation (англ.) – оговорка.

3 это все исказило.

4 Мк.5:36; Лк.8:50.

5 Леото: '…крик этого филина в ночи! Какое блаженство, блаженство грусти, тайны, одиночества, жалости к бытию' (фр.).

Вчера – весь день в 'делах': собраниях, разговорах, заседаниях, телефонах. 'Департамент внешних сношений', 'Малый Синод'. Сплошной va et vient1 в моем кабинете в семинарии. Я возвращаюсь домой совершенно больной от всего этого, буквально измученный. Что-то есть духовно смертоносное в этой суете и – главное – в этих безостановочно предъявляемых мне требованиях. После этого ничего не остается, как целый вечер лежать на диване, читать Leautaud. Мучительный вопрос: как от всего этого освободиться?

Leautaud: человек, рассказывающий изо дня в день свою жизнь, говорящий только правду о себе. И вот