Джек только кивнул в ответ:
— Я знаю.
— Но все же вы чудовище.
— Наверное, был им. Не знаю, как сейчас, я стараюсь стать лучше.
Она запрокинула седую голову и снова впилась в него долгим взглядом.
— Вы уж постарайтесь. Ни одна девушка не заслуживает того, что сделали с ней.
Джек кивнул, соглашаясь.
— Ее родители были сущими дьяволами. Прежде чем я даже приблизилась к этой девушке, тот человек предложил мне много денег, чтобы «ребенок наверняка не выжил».
Джек стиснул зубы.
— Тот человек уже умер.
И это, наверное, было хорошо, потому что означало, что Джеку не придется его убивать.
— Туда ему и дорога. И той женщине! Злобная мегера! Она кричала дочери, что та заслуживает родовые муки, потому что она «порочная шлюха». — Нянечка содрогнулась. — А ведь она сама была матерью. Мне интересно, как она объясняла свои собственные мучения при родах?
— Она тоже скончалась.
Нянечка сложила на животе искривленные артритом руки.
— Я знаю. Разве это не замечательно? Я пережила их обоих!
Джеку она очень понравилась.
— Вы сохранили Мелоди, а им сказали, что она умерла?
— Сказала. Она была таким милым и тихим ребенком. Она не была шалуньей, пока не начала ходить. Вот тогда она меня просто выматывала. — Она улыбнулась. — Я люблю этого чертенка. Не могу не любить.
— Я тоже.
Нянечка очнулась от воспоминаний и снова сосредоточилась на настоящем.
— Вы уплыли в море. Это говорила та девушка, когда рожала.
Как объяснить то, что случилось в прошлом?
— Это все было ошибкой. Я ничего не знал о Мелоди. — Он озадаченно нахмурился. — Но если мистер и миссис Кларк думали, что Мелоди умерла, почему же платили за ее содержание?
Нянечка заулыбалась так, что все лицо собралось в морщины.
— Это не было платой на содержание. Это был шантаж. — Она мотнула головой. — Идите и, если хотите, расскажите об этом магистрату… Я все равно не проживу и месяца.
Джек хотел узнать еще одну вещь.
— Но почему вы не обратились к мисс Кларк, когда перестали приходить деньги? Она очень сокрушалась, что ребенок умер. Она была бы так вам благодарна.
Миссис Прюит посмотрела на него удивленно:
— Кто?.. Она холодная, как ледышка, и такая же острая. Она послала за мной. Хотела выяснить, почему родители мне платили. Я ей рассказала, и она рассмеялась мне прямо в лицо. Сказала, что понятия не имеет, о чем я болтаю, и если я буду распространять о ней такую ложь, она постарается, чтоб меня заковали в колодки.
Джек закачался на каблуках. «Ох, Амариллис, тебе придется за многое ответить».
— Это была не мать Мелоди. Это была не та девушка, за которой вы ухаживали. Вы встретились с ее сестрой.
Нянечка с сомнением поджала губы.
— Вы уверены? Очень на нее похожа, только старше и вреднее. Что ж, полагаю, вам лучше знать.
— Я знаю, — пробормотал Джек.
— Так что я решила, что стоит попытаться отыскать отца. Потому что я быстро слабела. «Браунс», — повторяла та девушка снова и снова. К моменту рождения она уже бредила. Это случается со многими. «Он в “Браунсе”…» Я просила ее рассказать мне еще что-то, но она на меня не смотрела, только повторяла это. — Нянечка разгладила сбившееся на животе одеяло. — Мне хотелось плакать, глядя на нее. Она была самой печальной на свете, когда я сказала ей, что ребенок умер. — Она, вдруг нетерпеливо погладила себя по щеке. — Я должна была догадаться, что это была не она, та женщина в большом доме, такая ехидная и надменная!.. Куриные мои мозги! — Она отвлеклась, забормотала что-то. — Даже не знала, что там есть сестра…
Джек отступил на шаг. Он не думал, что нянечке есть еще что рассказать. Когда он двинулся прочь, миссис Прюит снова посмотрела на него.
— Я знаю, что моя Мелли счастлива. Я знаю, вы о ней хорошо заботитесь.
— Уверяю вас, так и есть.
— Не нужно меня уверять, — улыбнулась старушка. — Я слежу за вами. Я каждую неделю посылала мальчишку, чтоб посмотреть, как идут дела. Да-да, Мелли он нравился. Она называла его «бегающий мальчик», потому что он не любил стоять на месте.
Бегающий мальчик. Мелоди узнала его и чуть не бросилась через улицу, чтобы поговорить с ним. Они должны были прислушаться к ее словам! Конечно, она хорошо знала этого мальчика.
Нянечка снова ушла в себя, беспокойно перебирая скрюченными пальцами одеяло. Джек тихо удалился и разыскал дежурную Монахиню. Колин и Эйдан нашли его, когда он отсчитывал ей в руку монеты.
— Если ей понадобится, что бы то ни было, просто пришлите счет ко мне, в клуб «Браунс». Я велю тамошнему управляющему позаботиться обо всех расходах, пока она будет…
Монахиня сжала монеты в ладони и мгновенно спрятала в карман рясы.
— Это долго не продлится. Бедняжка так слаба.
Джек кивнул и распрощался. Он вышел из приюта, друзья следовали за ним по пятам.
— В чем было дело? — требовательно поинтересовался Колин. — Почему ты захотел, чтоб мы ушли?
Джек продолжал идти молча. Даже самое краткое объяснение повлечет за собой большие сложности. Эйдан положил руку ему на плечо:
— Джек, мне кажется, что тебе стоит ввести нас в… ну, что там у тебя такое. Мы можем помочь.
Джек повернулся и внимательно оглядел друзей. «Помочь? Помочь мне убедить Лорел, жизнь которой я разрушил, что я и есть ответ на все ее молитвы? Помочь мне держать ее взаперти, пока я не смогу придумать, как заставить полюбить меня снова? Или помочь мне предать ее в последний раз, навсегда забрав у нее дочь?»
Он провел ладонью по лицу.
— Я… — Нет, в этом не было толка. Они никогда этого не поймут. — Скоро. Скоро все разъяснится.
«Как только я смогу сообразить, как мне захватить то, что я хочу, не отдавая того, что имею».
Уилберфорс стоял в гостиной клуба и вроде бы смотрел в пространство. На самом деле он мысленно сортировал, где в его владениях должны находиться всё и все.
Лорд Бартлз и сэр Джеймс сидели, как всегда, у камина за шахматной доской. Юный мастер Эван находился рядом, изучая у старых бойцов еще один вариант стратегии. Лорд Олдрич сидел в кресле, заслонив лицо газетой, в надежде, что никто не заметит его краткий отдых от семейной жизни. Некоторые из более зрелых подопечных откровенно дремали в своих креслах, ожидая, когда гонг позовет их на ужин.
Леди Ламберт делала вид, что читает книжку, а на самом деле наблюдала, как ее брат изучает шахматную стратегию. Уилберфорс не сомневался, что нет иной причины, почему она в течение четверти часа не перевернула ни одной страницы.
Леди Мэдлин находилась на кухне, обсуждая с поваром меню. Эта обязанность так нравилась ей, что Уилберфорс великодушно позволил ей считать, что, все решает она. Повар был предан леди абсолютно. Поэтому и без того великолепные трапезы в «Браунсе» стали еще лучше. Если это только было
