возможно.
Молодой Бейливик топтался в холле, вздыхая, когда думал, что его никто не видит. Красоточка Фиона изо всех сил бесконечно протирала от пыли столбик перил наверху, надеясь, что Бейливик посмотрит вверх, и поспешно пряталась, если он это делал.
Все остальные слуги старательно находили себе занятие подальше от Фионы и ее манящей, но опасной улыбки. Уилберфорс порадовался, что у этих дурней имеется инстинкт самосохранения. Пора было им поработать по дому.
Сэр Колин, лорд Бланкеншип и лорд Стрикленд были где-то в городе, занятые выслеживанием неуловимой нянечки Прюит. Однако Уилберфорс удачи им не желал. Мелоди принадлежала клубу «Браунс», и, насколько это касалось Уилберфорса, такое положение обсуждению и изменению не подлежало.
Маленькая леди Мелоди играла на чердаке.
Опять.
И вопреки правилам, установленным Уилберфорсом, опять одна, если, конечно, не считать ее воображаемую «королеву в башне».
Королева в башне…
Исчезнувшие ковры…
Сегодня утром Уилберфорс обнаружил, что во всех нежилых комнатах на третьем этаже были сняты со стен гобелены. Это тревожило, потому что в свое время, пятьдесят лет назад, именно отец Уилберфорса приобрел это собрание гобеленов для клуба. Это было одной из тех особенностей, которые отличали комнаты «Браунса» от безликих комнат других клубов.
Единственной причиной, по которой Уилберфорс не стал призывать стражников, было то, что из всех обитаемых комнат гобеленов лишилась только комната маркиза Стрикленда.
Уилберфорс был человеком терпеливым. Он очень гордился своей способностью наблюдать за жизнью своих подопечных и делать лишь незаметные и весьма деликатные усовершенствования, если их планы не ладились. Так, например, он недавно заменил матрас лорда Олдрича на гораздо более тонкий и комковатый. Не пройдет и недели, как его милость решит вернуться домой к своей новообретенной жене и уладит мелкую размолвку, вызвавшую его недавний уход из супружеской постели.
Все это, несомненно, ради блага его милости.
Но вот последняя игра Мелоди в королеву в башне никак не хотела уходить из мыслей Уилберфорса. Пожалуй, настало время исследовать это странное явление. Уилберфорс повернулся на каблуках и покинул гостиную.
— Уилберфорс!
Он остановился на полпути и глубоко поклонился.
— Леди Мэдлин. Чем я могу вам помочь?
Ее милость решительно подошла к нему со странным выражением прелестного лица.
— Уилберфорс, повар жаловался вам на несколько мелких краж из кладовки?
Уилберфорс кивнул:
— Да, миледи. Но поскольку они очень незначительны, я приписал их некоему слуге, переживающему сейчас эмоциональное расстройство…
Леди Мэдлин скрестила руки на груди.
— Вы полагаете, что это съел Бейливик?
— Это вполне логичное заключение, коль скоро речь идет о пище, миледи.
— Я понимаю, — кивнула леди Мэдлин. — Но как насчет того, что Бейливик не ест яиц?
Уилберфорс недоуменно моргнул:
— Миледи, ваша наблюдательность впечатляет. Я упустил этот факт из виду.
— А если это не Бейливик, — нахмурилась леди Мэдлин, — то куда девается пища?
«Вот именно, — подумалось Уилберфорсу. — Куда девается все вообще?»
В этот момент повар прозвонил в гонг, созывая к обеду. В гостиной все зашевелились, потому что в «Браунсе» никто никогда не пропускал трапез. Даже Мелоди, пританцовывая, спустилась по лестнице. Одна ее рука была высоко поднята, чтобы держаться за перила, а вторая волокла по полу Горди Энн. На личике Мелоди красовалась полоска пыли.
Пыль в его клубе?!
Мелоди радостно ухмылялась:
— Уиббли-форс, я голодная! А ты голодный?
Подняв глаза на лестницу, Уилберфорс слегка прищурился. В эту минуту он занят. Нужно позаботиться об ужине, сигарах и портвейне для джентльменов и шерри для леди. Нужно написать распоряжения на следующую неделю. Детей нужно уложить спать и сопроводить ко сну пожилых членов клуба. А вот после того как он отправит всех в постели и выполнит другие свои обязанности, он займется дальнейшими расследованиями.
Юный мастер Эван промчался мимо, не слишком ловко управляясь со своими большими ногами.
— Торопись, Мелли, а то я съем всю твою морковку!
— Не-е-ет! — Леди Мелоди с воплем побежала за ним. Горди Энн, видимо, сознавая нешуточную угрозу, трепыхалась следом.
Леди Ламберт присоединилась к улыбкам Уилберфорса и леди Мэдлин.
— Она каждый раз ему верит! Но однажды заметит, что Эван терпеть не может морковку.
Уилберфорс с поклоном проводил дам в столовую и принялся, как всегда, безупречно исполнять другие свои обязанности. Чердак подождет.
Пока.
Глава 25
Едва избавившись от Эйдана и Колина, Джек поспешил в заведение Лементье. Там он обнаружил, что хозяин угощает чаем тучную вдовицу и осыпает ее комплиментами, несомненно рассчитывая получить золото за такую вежливость.
Но даму это явно не тревожило.
Джек спокойно оставался в стороне, пока Пуговка легко и ловко перепоручал тучную даму заботам своего бесконечно красивого помощника.
Кэбот склонился к даме, налил ей еще чашку чаю и пробормотал что-то на ухо, отчего дама, которой наверняка было не меньше семидесяти, захлопала ресницами и облизнула губы.
Пуговка быстро увел Джека в свою контору, которая оказалась на редкость обычной и захламленной. По стенам были развешаны сотни эскизов платьев, в некоторых местах даже в несколько слоев. Кипы конторских книг громоздились на вычурном французском письменном столе вперемежку с чернильницами и банками с кисточками.
Теперь Джек убедился, что, несмотря на свою алчность, Лементье тяжко трудился, зарабатывая себе на жизнь.
— Милорд, что могу я сделать для своего любимого клиента?
Джек беспомощно взглянул на Пуговку и долго молчал. Как он сможет это выговорить?
— Э-э… моя подруга нуждается еще в одном платье. Немедленно.
Пуговка расплылся в доброжелательной улыбке:
— Конечно. Могу я спросить…
Пожалуйста, не надо ничего спрашивать. Свидание с Лорел на полу оставило ему воспоминания, от которых его бросало то в жар, то в холод… иногда одновременно.
— …подошло ли ей то платье?
Джек откашлялся и потер затылок. Неловкость становилась привычным чувством.
— Я… хм-хм… платье было… погублено.
В глазах Пуговки заиграли проказливые искорки, сопровождаемые лишь некоторым подергиванием
