Пристало это только Коллатину!» Лукреций стонет: «Мною жизнь дана Той, кто так рано скрылась в тень могилы!» «О горе! — стонет Коллатин, — жена, Моя жена, она мое убила!» «Дочь» и «жена» — все жалостью томило, И воздуха расколота волна Звенящим: «Дочь моя!», «Моя жена!» А Брут, извлекший раньше нож из раны, Увидев схватку этих скорбных сил, Обрел теперь величие титана, Он блажь былую в ране схоронил. Ведь Рим его невысоко ценил: Так короли шутов не уважают За то, что часто вздор они болтают. Он шутовской наряд отбросил прочь (Была здесь хитрость — вот и вся причина!), И ум блеснул, чтоб в горести помочь, Чтоб успокоить слезы Коллатина. «Встань! — он сказал, — ты в ранге властелина! Позволь же мне, кто слыл глупцом у вас, Дать мудрому совет на этот раз! Мой друг, ужели горем лечат горе? Да разве раны исцелят от ран? Ужель себе ты будешь мстить в позоре За кровь жены, за подлость, за обман? Ребячество, безволия туман! Вот так твоя жена и поступила: Себя, а не врага она убила. О римлянин, ты сердцу не давай Потоком жалоб горестных излиться! Склонись над алтарем, к богам взывай, Чтоб грозным гневом вспыхнули их лица, Чтоб мести помогли они свершиться! Недрогнувшей рукой наш славный Рим От мерзкой грязи мы освободим! Клянемся Капитолием священным, Чистейшей кровью, пролитой сейчас, Сияньем солнечным благословенным, Правами римлян, вечными для нас, Душой Лукреции, чей взор угас, Ножом кровавые этим — мы едины! Мы отомстим за смерть жены невинной!» Умолкнув, он ударил в грудь рукой, Целуя нож, повинный в преступленье… Всех, кто там был, увлек он за собой Порывом доблестным в одно мгновенье, И вся толпа упала на колени, И снова клятва прозвучала тут, Та самая, что дал впервые Брут. Когда и остальные клятву дали, Они Лукреции кровавый прах Всем римлянам с помоста показали, Как повесть о Тарквиния грехах. И вынесло злодеям всем на страх Свой приговор народное собранье: Тарквинию навек уйти в изгнанье! ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ «ЛУКРЕЦИИ» Сюжет, заимствованный Шекспиром из «Фаст» («Месяцеслова») Овидия (кн. II), был обработав им близко к подлиннику. Важнейшие из отступлений относятся к началу и к концу поэмы. У Овидия Коллатин сам показывает Сексту Тарквинию свою жену, когда она ночью прядет; у Шекспира дело ограничивается только тем, что Коллатин рассказывает о красоте и целомудрии Лукреции. У Овидия повествование завершается предсказанием о том, что Секст Тарквиний потеряет свое царство. У Шекспира дано краткое изображение восстания, приведшего к изгнанию Тарквиния из Рима. Лирические отступления также являются шекспировскими и не навеяны непосредственно поэмой Овидия. Обрисовка характеров и описание переживаний Тарквиния и Лукреции — плод творческого воображения Шекспира.
Из лагеря Ардеи осажденной… — Ардея — столица племени Рутулов в восемнадцати милях от Рима.
Коллациум (точнее — Коллация) — город в пяти милях от Рима, место жительства Коллатина.
На герб червонный наложу бельмо я… — Согласно правилам рыцарской чести и геральдики, за нарушение достоинства полагалось закрашивать красным цветом изображение на гербе.
И, с тростника схватив ее… — В английских домах времен Шекспира пол устилался камышом.
Ведь сам Плутон внимал игре Орфея. — В древнегреческом мифе фракийский певец Орфей спустился в ад, чтобы вывести оттуда свою жену Эвридику. Своим пением он так полюбился царю преисподней Плутону, что тот отпустил Эвридику.
Арена для трагедии… — В том, что ночь ассоциируется в поэме с трагедией, видят намек на обычай английского театра эпохи Шекспира вывешивать черный навес над сценой во время представления трагедий (Э.Мелон).
