«Вот глупая! Не больно же ему!» Отхлынет скорбь и снова приливает… Как тягостна ей времени река! То ночь мила, то день ее пленяет, Но долог день и ночь не коротка… Как время тянется, когда тоска! Свинцово горе, но ему не спится, В бессонной ночи время лишь влачится. Итак, все это время провела Лукреция, картину созерцая… От собственных несчастий отвлекла На краткий срок ее беда чужая, Она следит, о горе забывая… Мысль о страданьях ближних, может быть, Способна облегчить… А излечить? И вот уж снова здесь гонец проворный, Со свитой мужа он привел домой. Лукреция стоит в одежде черной, Глаза повиты синею каймой, Как полукругом радуги цветной… И слез озера в синеве туманной Не снова ль предвещают ураганы? Все это видит горестный супруг, Жене в лицо глядит он с изумленьем: Ее глаза красны от слез и мук, Их ясный свет как будто скрыт затменьем… Объяты оба страхом и смятеньем Так, в дальних странах друга встретя вдруг, Ему в глаза глядит с тревогой друг. Он взял ее безжизненную руку И говорит: «Какая же беда Обрушилась и обрекла на муку? Румянец где? Ведь он блистал всегда! Исчезло и веселье без следа… Поведай, милая, свои печали, Чтобы мы вместе прочь их отогнали!» Вздохнула трижды в горести она В несчастье трудно вымолвить и слово… Но наконец она начать должна, И вот поведать им она готова, Что честь ее в плену у вора злого… А Коллатин и все его друзья Рассказа ждут, волненье затая. И лебедь бледный скорбно начинает Последний перед смертью свой рассказ: «Беда, где уж ничто не помогает, Понятней станет в двух словах для вас. Не слов, а слез во мне велик запас, И если б все сказать я пожелала б, То где найти предел потоку жалоб? Ответь, язык, затверженный урок! Супруг, тебе узнать пора настала: Пришел наглец и на подушку лег, Где ты склонялся головой усталой. По этого злодею было мало Он совершил насилье надо мной… Я верной перестала быть женой! Он в полночи ужасные мгновенья С блистающим мечом вошел ко мне И с факелом… Дрожа от вожделенья, Он молвил: „Римлянка, забудь о сне! Отдайся мне, я весь горю в огне! Но, яростно отвергнутый тобою, Навек позором я тебя покрою! Да, если мне не покоришься ты, Презренного раба убью мгновенно, Убью тебя, скажу, что вы — скоты, Предавшиеся похоти растленной, Скажу — застав, убил самозабвенно… В веках я этим стану знаменит, А ты пожнешь позор и вечный стыд!“ Тут начала я плакать и метаться… Тогда он к сердцу мне приставил меч, Сказав, что нечего сопротивляться: Решай сама — молчать иль мертвой лечь! И о позоре вновь завел он речь: „Весь Рим запомнит на твоей могиле
Вы читаете Поэмы
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату