вскочил и выключил свет. Сидеть и думать приятнее в темноте. Мысли его разбегались по разным направлениям, но неизменно возвращались к девушке с «Лузитании». Конечно, это нелепость. Неудивительно, что Артур Мифлин воспринял все как шутку. Славный старина Артур! Хорошо, что он сегодня имел успех! Но шутка ли это на самом деле? Кто там говорил, что острота, как острие иголки, не видна, когда направлена прямо на тебя самого? Расскажи ему кто-нибудь другой такую бестолковую историю, Джимми первый посмеялся бы. А вот когда сам оказываешься в центре романтической истории, пусть даже самой что ни на есть бестолковой, начинаешь все видеть под совершенно другим углом. Конечно, если говорить напрямик, это полнейшая ерунда. Джимми и сам это понимал. И все же в глубине души что-то подсказывало, что не совсем ерунда. И все же… Не приходит любовь вот так, в одно мгновение. Все равно как не может внезапно появиться на ровном месте дом, или пароход, или автомобиль, или стол, или… Джимми вздрогнул и выпрямился. Он чуть было не заснул, сидя на диване.
Подумал о кровати, но до нее было слишком далеко — черт знает как далеко. Тащиться через несколько акров ковра, а потом еще карабкаться по адовой лестнице. Да еще и раздеваться! Такое занудство — раздеваться. А красивое платье было на той девушке на четвертый день пути. Сшито на заказ. Джимми нравились платья, сшитые на заказ. Ему нравились все ее платья. Она вся ему нравилась. А он ей понравился? Трудно угадать, если у него ни разу не было возможности поговорить с ней! Она темненькая. Артуру больше нравятся блондинки. Дурень он, Артур! Хорошо, что он имел успех. Теперь он может жениться, если захочет. Если бы только не это вечное беспокойство, не это ощущение, что ему нельзя нигде задерживаться дольше чем на один день! Но пойдет ли она за него? Трудно сказать, они ведь ни разу так и не…
На этом Джимми уснул.
Глава III МИСТЕР МАКИКЕРН
Примерно в то самое время, когда раздумья Джимми плавно перешли в мир сновидений, некий мистер Джон МакИкерн, начальник полицейского округа, сидел и читал в гостиной своего дома на окраине города Нью-Йорка. Это был человек крупных масштабов. Все у него было крупное: руки, ноги, плечи, грудная клетка и особенно нижняя челюсть, которая даже в минуты покоя агрессивно выпирала вперед, а при малейшем волнении выпячивалась, будто таран у боевого корабля. В те дни, когда МакИкерн еще работал постовым, а дежурил он главным образом в бедных районах Ист-Сайда, эта челюсть славилась от Парк-роу до Четырнадцатой улицы. Молодые люди из трущобных кварталов мгновенно отвлекались от самой захватывающей драки, как только нижняя челюсть мистера МакИкерна появлялась вдали в сопровождении его же массивного туловища. Мистер МакИкерн не знал, что такое страх, и проносился сквозь бушующую толпу подобно восточному ветру.
Но была и другая сторона в характере этого человека. Строго говоря, была она так велика, что прочие его качества — и грозный боевой дух, и рвение в поддержании правопорядка, — можно сказать, служили ей лишь дополнением. Ибо амбиции МакИкерна по своим размерам могли сравниться с его кулаком, а по агрессивности — с его нижней челюстью. Он вступил в ряды полиции, имея в виду одну-единственную цель — разбогатеть, и добивался этой цели с бодрой целеустремленностью, такой же всесокрушающей, как и его могучая резиновая дубинка. Иные полицейские — взяточники от рождения, другие взяточниками становятся, третьим взятки навязывают чуть ли не силой. Мистер МакИкерн начал с первого, постепенно дорос до второго и вот уже несколько лет принадлежал к узкому, но процветающему третьему классу — классу тех, кто не выходит на ловлю взяток, а сидит себе в комфорте и позволяет приносить взятки себе на дом.
В своем стремлении к богатству мистер МакИкерн не допускал ненужной торопливости. Ему не нужны были пустячные суммы, какие по плечу любому нью-йоркскому полисмену. Цель его была значительно выше, и ради этого можно было подождать. Он знал, что скромное начало — это досадная, но неизбежная прелюдия всякого крупного состояния. Вероятно, капитан Кидд тоже начинал с малого. А уж мистер Рокфеллер — наверняка. МакИкерн был готов смиренно идти по стопам своих учителей.
У постового полицейского — невеликие возможности по части первичного накопления. Мистер МакИкерн в этих сложных условиях сделал все, что мог. Он не ждал, что доллары сразу повалят к нему батальонами, довольствовался одиночными лазутчиками. Пока не настало время ловить на удочку кита, не станешь брезговать и кильками.
Настойчивостью и упорством можно добиться многого, пускай и в малом масштабе. В те ранние времена наблюдательный взгляд мистера МакИкерна не пропускал ни уличных разносчиков, мешающих автомобильному движению, ни мелких торговцев, занимающихся тем же самым на тротуарах, ни владельцев ресторанчиков, по странному капризу не желавших закрывать свои заведения в час ночи. Исследования этих явлений природы приносили свои плоды. За сравнительно недолгий промежуток времени мистер МакИкерн сколотил три тысячи долларов — цену повышения в чин сержанта полиции. Очень не хотелось отдавать три тысячи за сержантские нашивки, но для успешного капиталовложения порой необходимы дополнительные затраты. Мистер МакИкерн «выложил денежки» и поднялся еще на одну ступень социальной лестницы.
Чин сержанта открыл перед ним новые горизонты. Способному человеку здесь было где развернуться. Мир словно вдруг наполнился филантропами, только и мечтавшими «сунуть ему на лапу» или оказать иные мелкие услуги. Мистер МакИкерн не ломался. Он позволял сунуть на лапу. Принимал он и прочие мелкие услуги. Вскоре он обнаружил в своем распоряжении пятнадцать тысяч долларов, из которых можно было оплатить любые мелкие причуды своего воображения. Любопытно также, что именно такая сумма требовалась, чтобы сделаться начальником округа.
Он стал начальником округа. И вот тогда-то мистер МакИкерн открыл, что Эльдорадо — не просто поэтическая выдумка, и что Земля Тома Тиддлера,[5] где можно прямо у себя под ногами подбирать золото и серебро, имеет вполне конкретное географическое местоположение, точно так же, как Бруклин или Бронкс. Наконец-то после долгих лет терпеливого ожидания он стоял, словно Моисей, на вершине горы, а перед ним расстилалась земля обетованная. Он пришел туда, где водятся Большие Деньги.
В настоящую минуту начальник округа просматривал записную книжечку, в которую записывал свои многочисленные и разнообразные капиталовложения. С первого взгляда было очевидно, что содержанием записей начальник премного доволен. Об этом говорила улыбка на его лице и благодушное состояние нижней челюсти. В книжечке упоминались такие предметы, как недвижимость, железнодорожные акции и десятки других источников дохода. Мистер МакИкерн был богатым человеком.
Соседи не подозревали о его богатстве. Он поддерживал с ними прохладные отношения, никого не приглашал к себе домой и сам ни к кому не ходил в гости. Мистер МакИкерн вел большую игру. Другие выдающиеся флибустьеры от полиции бывали довольны тем, чтобы считаться богатыми среди людей среднего достатка. Но мистер МакИкерн отличался наполеоновскими устремлениями. Он жаждал проникнуть в общество — и притом устремил свои взоры на общество английское. Кто-то когда-то установил интересный факт, навеки запечатлевшийся в полицейском мозгу, а именно — что Англию от Соединенных Штатов отделяют три тысячи миль глубокой воды. В Соединенных Штатах он будет всего лишь отставным начальником полицейского округа; в Англии — американским джентльменом с независимыми средствами и красавицей-дочерью.
Вот он, главный стимул всей жизни мистера МакИкерна: его дочь Молли. Безусловно, будь МакИкерн холостяком, его все равно не устроил бы удел скромного, но гордого полицейского, не берущего взяток; с другой стороны, если бы не Молли, собирая свою нечестивую дань, МакИкерн не чувствовал бы себя человеком, ведущим своего рода священную войну. С тех пор, как у него, в то время еще всего-навсего сержанта, умерла жена, оставив ему годовалую малышку, все честолюбивые планы мистера МакИкерна неизменно были связаны с Молли.
Все его мысли были о будущем. Нью-йоркская жизнь служила лишь подготовкой грядущего великолепия. Ни одного доллара МакИкерн не потратил зря. С тех пор, как Молли закончила школу, они жили вдвоем, тихо и непритязательно, в маленьком домике, который Молли обставила очень уютно и с большим вкусом. Соседи, зная его профессию и видя, как скромно он живет, говорили друг другу: вот в кои-
