то веки полицейский с чистыми руками. Они ничего не знали о том ручейке, что струился на его банковский счет неделя за неделей и год за годом, время от времени разветвляясь и охватывая все новые прибыльные каналы. Пока не пришло время для великой перемены, экономия была его девизом. Домашние расходы строго укладывались в рамки официального жалованья начальника округа. Все, что сверх, отправлялось на пополнение капитала.
Мистер МакИкерн с удовлетворенным вздохом закрыл свою книжечку и закурил очередную сигару. Сигары были единственной роскошью, которую он себе позволял. Он не пил, питался очень просто и невероятно долго ухитрялся носить один и тот же костюм, но никакая экономия не могла заставить его отказаться от курения.
Он сидел и думал. Было уже очень поздно, но спать ложиться не хотелось. В его делах наступил перелом. Уже несколько дней Уолл-стрит лихорадило, как это бывает время от времени. В воздухе носились противоречивые слухи, и в конце концов из этой сумятицы, подобно ракете, взвилась вверх цена неких акций, в которые была вложена основная часть средств мистера МакИкерна. Нынче утром он распродал все свои акции, и при взгляде на результат у него закружилась голова. Единственной четкой мыслью было: время наконец-то пришло. Теперь он мог в любой момент совершить великую перемену.
Он потихоньку ликовал, выпуская клубы дыма, и в этот момент отворилась дверь. В комнату гуськом вошли бультерьер, бульдог и позади всех — девушка в домашнем халатике и красных тапочках.
Глава IV МОЛЛИ
— Э, Молли, — удивился полицейский, — что это ты бродишь? Я думал, ты давно заснула.
Он обхватил ее огромной ручищей и усадил к себе на колени. Сидя так, она казалась меньше, чем была, на фоне его огромной туши. С распущенными волосами, болтая красными тапочками чуть ли не в полуметре от пола, она выглядела маленьким ребенком. МакИкерн смотрел на нее и не мог поверить, что прошло уже девятнадцать лет с тех пор, как доктор укоризненно приподнял брови, услышав отрывистое бурчание полицейского в ответ на известие о том, что родилась девочка.
— Ты знаешь, который час? — спросил мистер МакИкерн. — Два часа ночи.
— Зачем же ты так поздно куришь? — строго сказала Молли. — Сколько сигар ты выкуриваешь за день? Вот женишься, а жена не позволит тебе курить, что тогда?
— Нельзя запрещать мужу курить, лапушка. Это мой тебе совет, когда будешь выходить замуж.
— Я никогда не выйду замуж. Буду всю жизнь сидеть дома и штопать тебе носки.
— Хорошо бы, — отозвался он, крепче прижимая ее к себе. — Но когда-нибудь ты выйдешь замуж за принца. А сейчас беги спать. Поздно уже…
— Ничего не выходит, папочка, никак не могу уснуть. Несколько часов пыталась. Насчитала столько овец, что хоть плачь. Это все Растус виноват. Он так храпит!
Мистер МакИкерн сурово посмотрел на бульдога.
— Зачем ты держишь этих зверюг у себя в комнате?
— Да чтобы дюдюка ко мне не забралась, конечно! Разве ты не боишься дюдюку? Ну да, ты такой большой, тебе не страшно. Ты ее разом поколотишь. А они совсем не зверюги — правда, миленькие мои? Вы у меня ангелы, чуть не лопнули от радости, когда ваша тетушка вернулась из Англии, да? Папочка, они скучали тут без меня? Они чахли от тоски?
— Исхудали, как скелеты. Все мы.
— И ты?
— Ну да, можно сказать, и я.
— Тогда зачем ты меня отправил в эту Англию?
— Хотел, чтобы ты посмотрела, как и что. Тебе там понравилось?
— Мне было ужасно грустно без тебя.
— Но сама-то страна тебе понравилась?
— С ума сойти, как понравилась!
МакИкерн вздохнул с облегчением. Единственное препятствие, которое могло возникнуть на пути к великой перемене, не возникло.
— А хотелось бы тебе еще раз поехать в Англию, Молли?
— В Англию' Когда я только что вернулась домой1
— А если бы я тоже с тобой поехал?
Молли вывернула шею, чтобы лучше видеть лицо отца.
— В чем дело, папа? Ты о чем-то пытаешься мне сказать, а мне очень хочется узнать, о чем! Говори скорее, не то я велю Растусу, чтобы он тебя укусил!
— Да говорить-то долго не о чем, золотко. Пока тебя не было, у меня тут окупились кое-какие капиталовложения, вот я и надумал уйти в отставку, отвезти тебя в Англию и найти тебе в женихи какого- нибудь принца — если, конечно, тебе это по душе.
— Папа! Это просто удивительно замечательно!
— В Англии, Молли, мы начнем с чистого листа. Я буду просто Джон МакИкерн из Америки, а если кому-то захочется выяснить подробности, так я — человек, который нажил деньги, играя на бирже — и это, между прочим, правда, — ну, и приехал в Англию, чтобы их тратить.
Молли сжала его локоть. В глазах у нее блестели слезы.
— Папа, милый, — прошептала она. — Я знаю, ты все это делал ради меня. Ты трудился ради меня с тех пор, как я родилась на свет, ограничивал себя во всем, копил деньги, чтобы я потом могла весело проводить время.
— Нет, что ты!
— Это правда. — Она обернулась к нему, улыбаясь дрожащими губами. — Ты, по-моему, уже много лет не ел досыта. От тебя же кости да кожа остались! Ну, ничего. Завтра поведу тебя в ресторан и на собственные деньги закажу тебе самый роскошный обед, какого у тебя в жизни не было! Мы пойдем к Шерри, ты начнешь с первой строчки меню и будешь есть все подряд, пока не наешься как следует!
— Это возместит мне все страдания! А теперь, не кажется ли тебе, что пора баюшки? Не то испортишь этот чудный цвет лица, который у тебя появился от морского воздуха.
— Сейчас, еще чуточку погоди. Я тебя сто лет не видела! — Она указала на бультерьера. — Вот, гляди, как Томми стоит и смотрит во все глаза. Не может поверить, что я действительно вернулась. Папа, там, на «Лузитании», был один человек, у него глаза точь-в-точь, как у Томми, такие карие, блестящие… Он все стоял и смотрел на меня, совсем как Томми сейчас.
— Был бы я при этом, — гневно произнес отец, — я бы ему башку снес!
— Нет, не снес бы, потому что я уверена, это очень милый молодой человек. У него подбородок почти как у тебя, папочка. И потом, ты не смог бы до него добраться, он ехал вторым классом.
— Вторым классом? Так вы с ним не разговаривали?
— Не было возможности. Не станет же он кричать через загородку! Просто, когда я выходила погулять на палубу, он каждый раз там стоял.
— И пялился на тебя!
— Может быть, он не специально меня разглядывал. Скорее всего, просто смотрел, как корабль плывет, и думал о какой-нибудь девушке в Нью-Йорке. Вряд ли тут можно выискать любовную историю, папочка.
— И не надо, золотко. Принцы не путешествуют вторым классом.
— А может, он переодетый принц?
— Скорее комми, — буркнул мистер МакИкерн.
— Коммивояжеры тоже часто бывают очень симпатичные, разве нет?
— Принцы симпатичнее.
— Прекрасно! Лягу спать и постараюсь увидеть во сне самого-самого симпатичного. Идем, собачки! Хватит кусать мой тапок, Томми. Ну почему ты не можешь вести себя примерно, вот как Растус? А зато ты не храпишь, да? Ты скоро ляжешь, папа? Похоже, пока меня не было, ты тут засиживался допоздна и
