подобная «галерея славы» не делается пьяненьким халтурщиком за полчаса. И за полный, от зари до зари, рабочий день тоже ничего не удастся «сварганить». Вызывающее интерес портфолио вообще не снимается одним фотографом. При всём мастерстве и богатом опыте он все равно останется в рамках собственного стиля и личного видения. Суть же, на мой неискушённый взгляд, как раз в том, чтобы раскрыть возможному клиенту многообразие того, что можно из вас, как из модели, сотворить. Снимки собираются в течение всей карьеры. Кадр оттуда, фотография отсюда…
И — главное: в основе любого рекламного буклета должны лежать четыре изображения. Их же — увы — не имелось у бережно держащей альбом подмышкой девушки.
Лицо — анфас и в профиль. Без косметики, с забранными вверх волосами. И в полный рост, так же в двух ракурсах. Причём, в том минимуме одежды, в котором готова позировать. Руки нужно развести, чтобы контур тела хорошо просматривался.
Это — самое главное. Чтобы будущий Пигмалион видел Галатею. И представлял, с чем придётся работать. Ведь не юзерпик для сайта лепите, а рекламируете то, что продаёте. И товар в этом случае — ВЫ. Честность же, как известно, лучшая политика.
Ежу понятно, что любую можно загримировать. Установив нужный свет что-то завесить тряпочкой, где-то пустить тень. Да на компьютере слегка подкорректировать. И получится писаная красавица. Ну да, порою удаётся сделать конфетку даже из не вполне пригодного материала, к которому явно относилась новая знакомая. Мне-то что. Но профессионалу ведь небезразлично. И предлагаемое обязано позволять создать некий образ, не выворачиваясь при этом наизнанку.
Стало совсем скучно и, предпочтя наплевать на дипломатический протокол, я отправилась искать заманившего на дурацкую вечеринку Павла. Заглянула в комнату, откуда раздавалась музыка и, не обнаружив, поняла, что пора навестить укромные уголки. Можно, разумеется, спросить у кого нибудь. Но, представив смешки и сочувствующие взгляды, лишь передёрнула плечами.
Распахнув застеклённую дверь, нашарила выключатель.
— Извините. — Сделав вид, что ошиблась, пробормотала я.
Однако парочке, усердно скрипевшей кроватью, было абсолютно пофиг. Почувствовав, как покрываюсь румянцем, отступила. И, прижавшись спиной к стене, съехала на корточки. Посидев несколько минут, встала и тряхнула волосами. Выяснить — моё право. Стыдно, конечно. Но это продлится лишь несколько секунд. Если же струшу, то краснеть и злиться придётся всю оствшуюся жизнь.
Дверь легонько скрипнула и, включив свет, увидела Павла. Тот, накрытый до подбородка, лежал, свернувшись калачиком.
— Ты что, спать сюда пришёл? — Недоумённо спросила я.
Затем, дотронулась до его плеча и, так ничего не успев понять, провалилась в беспамятство.
— Понятые, пройдите. — Баритон доносился, словно из-под воды.
Ежели на глубине бывает эхо. Попробовав разлепить глаза, поняла, что не смогу. Веки, налитые свинцом, не слушались. К тому же, попытка пошевелиться отдалась во всём теле такой адской болью, что невольно застонала.
— Когда приедет чёртов эскулап? — Другой, визгливый, голос раздался из соседней комнаты.
Череп опять пронзила раскалённая игла. Я услышала лёгкие шаги, и кто-то сунул под нос пахнущую нашатырём ватку. Непроизвольно дёрнувшись, ударилась головой и обнаружила, что валяюсь на полу. Тупая боль в затылке становилась невыносимой. К тому же дико хотелось пить. Губы слиплись, язык, искусанный тысячью диких ос, распух, а в горле скреблись кошки.
— Находясь в невменяемом состоянии, вызванном сильным алкогольным опьянением… — Начал диктовать баритон.
— Орудие преступления нашли? — Деловито осведомился кто-то.
— А что его искать? Подозреваемая так вцепилась, что еле отобрали.
«Преступления…», подумалось вяло.
Слава Богу, всё кончилось хорошо. Напавший арестован. Сейчас приедет медицинская бригада, и меня отвезут в госпиталь.
— Что разлеглась? — Толстая тётка в мышиного цвета форме с одной здоровенной звездой на погонах подошла и пнула под рёбра.
На заботливые действия врачей это никак не тянуло и, ойкнув, я приподнялась на руках. Впрочем, тут же свалившись обратно.
— Мальчики, помогите. — Скомандовала Баба-Яга.
Двое парней, в таких же серых, но более мешковатых мундирах, довольно грубо подхватили под руки. Звёздочек на погонах у них не было. Ни больших, ни даже маленьких. У одного имелась широкая красная продольная полоса. У другого погоны и вовсе оказались чёрными. С тремя жёлтенькими полосками. Узенькими такими.
Меня тряхнули и, заскрипев зубами, я крикнула: «Больно»!
— Ничего, милая. — Успокоила кобыла с усами. — Теперь тебе всё время будет хреново. Если не одумаешься, конечно.
— Я американская гражданка. — Пролепетала я.
— А я — жена папы римского. — Усмехнулась мегера и я поняла, что чем-то ей не угодила.
В гудящей голове мелькнуло предположение, что это мама Павлика. Каким-то неведомым образом узнавшая о моём приезде и, конечно же, как все толстые некрасивые женщины, заочно не взлюбившая сноху. «Идиотизм какой». — Оборвала себя. — «Какая мама? Эта дама явно из полиции».
— Погодите, Нина Павловна. — Вмешался всё тот же баритон. И, обращаясь ко мне, спросил. — Значит, вы утверждаете, что являетесь гражданкой Соединённых Штатов Америки?
— Да, это так.
— Тогда у вас, несомненно, должны иметься соответствующие документы.
— Конечно есть! — Воскликнула я. — Только они дома.
— В Америке, чтоль? — Хмыкнула бабища.
— Мне сняли квартиру. — Просипела я.
— Хорошо, где же?
Вот гадство, опять вылетело из головы названия улицы. Хотя, координаты есть в записной книжке мобильника. И там же номер недотёпы Фила. Только бы он был дома. «Фил, Филушка, зайчик. Ну, пусть сегодня у тебя окажется разгрузочный день». Увы… Мобильник прихватил тот, кто устроил всю катавасию.
— Телефон украли. — Запинаясь, пролепетала я. — В нём адрес. И номер сотрудника.
— Да врёт она всё. — Рявкнула Нина Павловна.
— Хорошо. — Игнорируя вздорную мадам, согласился баритон. — Допустим, аппарат похищен. Адрес вы, со свойственной всем юным особам забывчивостью, не помните. Но место работы-то вы должны знать?
— Разуметься!
Я назвала компанию и посоветовала связаться с посольством, получив в ответ неопределённое молчание.
Дальше началось совсем уж непонятное. Руки заломили за спину и на запястьях защёлкнулись браслеты.
— За что? — Из последних сил пролепетала я.
— Она ещё спрашивает? — Тон был таким, каким, по моему мнению, склочничают торговки на базарах.
Для полноты картины ей не хватало упереть в бока кулаки.
Превозмогая боль, я с трудом повернула раскалывающуюся голову. Но полицайша не оправдала ожиданий. Стоя возле дивана, на котором лежал кто-то, с головой укрытый всё тем же пледом, подозвала поближе.
— Иди сюда, сука!
Озираться в поисках самки благородного животного просто не было сил. К тому же, смутные подозрения, исподволь закравшиеся в душу, подсказывали, что вряд ли её обнаружу.
Резким движением церберша откинула плед.
