постели. Она стояла на ногах нетвердо, и Калеб поддержал ее одной рукой, захватив другой мешочек со льдом.
— Куда ты меня ведешь? — спросила она слабым голосом.
— Доктор О'Нил сказала, что тебе надо принять горячую ванну и положить на голову лед. Это оттягивает кровь от головы.
Полная луна, светившая сквозь прозрачный потолок ванной комнаты, давала мало света. Но Лиззи и этого было много. Она опустила голову и не открывала глаз. Если бы Калеб не поддерживал ее, она бы упала. Затем он выключил воду и стал расстегивать ее рубашку.
Несколько секунд она, казалось, не понимала, что он делает, но затем резко схватила его за руку, тщетно пытаясь остановить его. А он уже расстегивал последнюю пуговицу.
— Калеб! — Одним глазом Элизабет попыталась изобразить сердитый взгляд. Если бы ей не было так плохо, он бы рассмеялся — Я сама могу сделать это. Уходи.
Он быстрым и уверенным движением сдернул с нее рубашку.
— Милочка, да ты и на ногах-то не стоишь. Ты и глаз открыть не можешь. Если я уйду, ты просто упадешь.
Рубашка полетела в корзину. Элизабет скрестила руки на груди поверх своего кружевного бюстгальтера и в то же время попробовала ухватиться за джинсы, которые Калеб уже стаскивал с нее. У нее не хватало рук даже для того, чтобы сопротивляться!
Когда он снял с нее носки, она захныкала:
— Я так не могу, Калеб… Если ты беспокоишься, постой за дверью или еще где-нибудь.
Калеб повернул Лиззи спиной к себе, расстегнул бюстгальтер и снял лямки с плеч.
— Не понимаю, чего ты пищишь. Здесь темно.
Эта бесстыжая ложь на секунду успокоила ее, он успел сорвать бюстгальтер и бросить его вслед рубашкой в корзину.
— Ты врешь. — Элизабет чуть приоткрыла глаза и снова зажмурилась. — Здесь полно света.
— Тебе так кажется, потому что сейчас у тебя повышенная чувствительность к свету. Клянусь Богом, я ничего не могу рассмотреть. — Он уже стягивал с нее трусы. — Я все делаю на ощупь.
Калеб повернул Лиззи еще раз лицом к себе.
— Как ты можешь так нагло врать? — сказала она, закрыв лицо руками.
— Я же мерзкий негодяй, Лиззи. Я думал, тебе это известно.
Калеб отвел глаза от ее лица. Господи Иисусе! Она стояла, освещенная лунным светом, ее грудь и женственные изгибы тела серебрились, мягкие тени казались таинственными. С первого вечера Калеб знал, что у Лиззи красивое тело. Но обыскать ее — это одно дело, а вот увидеть…
И такая женщина носит потертые джинсы и убогую фланелевую рубашку! На месте Дэвида он одевал бы ее в шелк и кружево… вроде той шелковой штучки, в которую он заставил ее переодеться в первый вечер. Он тогда чуть не задохнулся, увидев ее такой.
Калеб сжал кулаки, сгорая от ревности, представив, как брат снимает эту обольстительную ночную рубашку с ее плеч. Лиззи принадлежала Дэвиду. Но она же и погубила его. Он не должен об этом забывать.
Калеб снова перевел взгляд на ее лицо и сказал:
— Полезай в ванну.
— Я тебя ненавижу.
— Этот вопрос мы уже, кажется, обсудили. Полезай, Лиззи.
— Где она?
Он подвел ее к ванне и помог забраться. Элизабет медленно и осторожно уселась. Калеб сложил полотенце и сунул ей под голову.
— Откинься назад, — сказал он и положил ей на лоб мешочек со льдом. — Руки держи в воде. Доктор сказала, что это поможет.
— Вода горячая.
Калеб присел на край ванны.
— Чересчур горячая?
— Нет.
— Тогда заткнись и расслабься.
Он заставил ее просидеть в ванне больше часа, время от времени добавляя горячую воду. Казалось, это будет длиться вечность, но постепенно напряжение ослабевало — по мере того, как отступала боль. Калеб встал, расправил спину и принялся смотреть сквозь стеклянный потолок на луну. Голос Лиззи заставил его вздрогнуть:
— Луна полная?
Ее глаза были уже открыты, и она, мигая, несколько секунд смотрела наверх. Свет все еще раздражал ее.
— Полнее не бывает, — ответил он.
Ее голова склонилась набок, она зевнула. А потому усмехнулась и сказала:
— Интересно, что там сегодня поделывает Лу без меня?
Калеб с шумом втянул в себя воздух и почувствовал, как кровь застучала у нею в висках. Он взглянул на стеклянный потолок.
— А что ваш достопочтенный вождь становится сексуально озабоченным, когда светит полная луна? — резко спросил он. И вспомнил, что она не может, не должна этого знать, она вступила в «Авалон» после последнего полнолуния…
Лиззи томно потянулась и спустилась пониже в воду, кокетливым жестом придерживая на голове мешочек со льдом.
— «Авалон» — коммуна, живущая в соответствии с ритмами природы. Она действительно живет в ритме земли. Жизнь вертится вокруг времен года и лунного календаря. — Элизабет загадочно улыбнулась. — А досточтимый вождь особенно любит полную луну.
В ее голосе слышалась явная дерзость. Может быть, она таким образом скрывает смущение? Хочет, чтобы он разозлился и ушел?
— Ты собираешься вылезать?
Она снова зевнула.
— Давай вылезай.
Калеб взял махровую простыню и помог ей подняться. Пока она вытиралась, он спросил:
— Голова еще болит?
Она кивнула.
— Хотя сейчас мне намного лучше. Похоже на обычную головную боль.
Они вернулись в темную спальню. Калеб открыл комод и стал рыться в поисках ночной рубашки. Тонкая материя едва не выскользнула из его пальцев, но зацепилась за мозолистую кожу. Он плутовато улыбнулся, заметив, что держит в руках. Калеб самым тщательным образом изучил это, когда обследовал коробки с вещами Лиззи. Это была почти прозрачная ночная рубашка без рукавов, светло-персикового цвета, с кружевными полосками вместо бретелек. Он натянул рубашку Лиззи поверх головы и с восхищением смотрел, как она с шелестом спадала вдоль ее тела. Лиззи выглядел в ней даже лучше, чем когда была обнажена. Калеб заметил:
— Для женщины, которая днем так старомодно одевается, у тебя неплохая коллекция вызывающих ночнушек.
— Это комплимент или оскорбление?
— Ну! Ты следишь за ходом мысли?
Он откинул покрывало, взял подушку и взбил ее. Элизабет пожала плечами.
— У каждого человека есть хобби.
Она произнесла эти слова небрежно, словно желая его поддразнить, но Калеб заметил, что она при этом не подняла на него глаз.
— Считай это комплиментом, Лиззи.
Она быстро взглянула на него, ожидая увидеть его обычную ухмылку. Калеб и не старался скрыть
